– Почему они не замяли дело?
– Убийца, как полагают, сразу же позвонил в полицию, а затем в газеты. Тело нашли в полночь. Тайное, как говорится, стало явным. Владельцу этого притона пришлось раскрить карты.
Механически я поднесла стакан к губам, затем с отвращением поставила обратно на стол. Для спиртного слишком рано. Я решила пройтись по студии. Всюду царило оживление. Я могла бы даже сказать, народ веселился, как на празднике, и мне стало немного досадно. Человеческая смерть никогда не делала меня счастливой. Все эти люди в свое время натерпелись от Болтона, и двойная новость о его тайной жизни и смерти доставляла им нездоровое удовольствие. Я отправилась к площадке, где работал Льюис. Съемки начинались в восемь утра, но после такой бурной ночи едва ли он мог предстать перед камерой в хорошей форме. Однако я нашла его, прислонившегося к стене, улыбающегося и непринужденного, как обычно. Он направился ко мне.
– Льюис, ты слышал новости?
– Да, конечно. Завтра мы не работаем, траур. Мы сможем заняться садом. – Помолчав, он добавил: – Нельзя сказать, что я принес ему удачу.
– Ты нашел мое письмо, Льюис?
Он посмотрел на меня и покраснел.
– Нет. Меня не было всю ночь.
Я рассмеялась.
– Ты имеешь полное право. Я только хотела сказать, что очень обрадовалась «роллсу», но от изумления начала молоть какую-то чушь. И поэтому ты не понял моей радости. Вот и все. Потом мне было так стыдно.
– Ты никогда не должна чувствовать себя винова
той из-за меня, – заверил меня Льюис. – Никогда.
Его позвали. Репетировалась короткая любовная сценка с участием восходящей звезды Джун Пауэр, брюнетки с жадным ртом. Она с явным восторгом устроилась в объятиях Льюиса, и я поняла, что теперь он вряд ли будет проводить ночи дома. Так и должно быть, решила я и отправилась к зданию дирекции студии, где собиралась позавтракать с Полом.
«Роллс» застыл, огромный и таинственный: машина для дальних поездок, грязно-белый, с черной обшивкой или когда-то бывшей черной, с медными деталями, тускло блестевшими повсюду. В лучшем случае, это была модель 1925 года. Настоящий кошмар. Так как в гараж вторая машина не помещалась, нам пришлось оставить его в саду, в котором и так уже негде было повернуться. Высокие сорняки очаровательно покачивались вокруг «роллса». Льюис радовался, как ребенок, его все время тянуло к машине, а заднее сиденье он предпочел даже креслу на террасе. Мало-помалу он заполнил «ролле» книгами, сигаретами, бутылками и, возвратившись на студии, обычно там и устраивался, высунув ноги в открытую дверь и наслаждаясь смесью запахов ночи и затхлости, исходящих от старых сидений. Слава Богу, Льюис не заикался о ремонте «роллса». Честно говоря, я совсем не представляла, как ему вообще удалось доставить этого старичка к дому.
