Потом раздался смех. И выстрел. Буранцев щекой ощутил эту пулю. Осколки, брызнувшие на месте попадания, больно ужалили лицо.
"А офицер неплохо знает мифологию", – с внезапно вспыхнувшей яростью подумал разведчик. Грохнул третий выстрел. Мимо лейтенанта змеей скользнул страховочный конец. Снайпер. Теперь все. Словно разжалась чья-то крепкая рука, и он повис над бездной. Такое высокое небо стало плотным голубым потолком. Разведчик прижался к стенке, обнял ее руками, остро чувствуя пустоту за спиной. Он поднял голову, посмотрел вверх. До края оставалось метров двадцать. Крючья торчали из стенки, как чьи-то пальцы. Буранцев стоял на крохотном выступе, держась обеими руками за другой выступ-лазун.
Рядом с виском ударила пуля. Устроили "тир", хотят, чтобы я сам... сам бросился в пропасть. Как же он раньше не догадался. Этим упитанным баварским парням важно раздавить в нем человека, личность. Измочалить его страхом, заставить метаться, потерять голову, может выть, кричать, биться об эту проклятую стенку. Они хотят насладиться его слабостью. Вон как гогочут.
Но вдруг стало необыкновенно тихо, и в этой тишине раздался глухой металлический голос, усиленный рупором:
– Русс альпинист, мы даем тебе жизнь десять минут... Проходи стенку... Мы будем смотреть... Мы будем учиться...
Тишина стояла над склоном. Немцы ждали.
– Пересчитайте убитых... – пробормотал лейтенант. – Я вам не за так достанусь...
Он подтянул оборванный пулей конец страховочной веревки, ее хватит на пять-шесть метров. Ну что ж, покажем "эдельвейсам", как штурмуют стенки.
Буранцев быстро шел по крючьям, оставленным Мотылем, щелкал карабином, в который уже раз продевал в него веревку и, едва найдя зацепку на поверхности скалы, хватался за нее и лез дальше.
Кончилась веревка. Разведчик прижался к стенке. Он гладил ее руками, надеясь найти хоть какой-нибудь выступ. Буранцев решил идти вверх без страховки и отстегнул карабин с продетым в него концом веревки. Пальцы нащупали трещинку.
Ему оставалось совсем немного до края, когда тишину разорвал тот же голос:
– Русс, слезай... Мы даем тебе плен. Ты есть первоклассный альпинист...
Буранцев замер, распятый на стенке этим голосом, ощущая затылком холодный глаз снайпера, прильнувшего к оптическому прицелу.
Теперь конец. Вот и перешагнет он порог всей своей жизни. И может быть, хорошо, что смерть настигла его в горах, где прошли лучшие дни...
– Саныч!
Голос упал с неба. Буранцев вздрогнул, прижался лбом к шершавой, покрытой мхом поверхности. Стараясь не дышать, он чуть приподнял голову и покачнулся, отброшенный сумасшедшими ударами собственного сердца.
