– И если бы ты поклялся сто тысяч раз, то ты все-таки не мог бы сделать. Если только не разрезать ее тела на мелкие куски…
Граф вскрикнул и судорожно схватился за руку друга:
– Что, что ты сказал?
Тот ответил ему успокоительно, как бы раскаиваясь в том, что эти слова вырвались у него:
– Ну да, ведь иначе это невозможно.
И в этом заключалось ее намерение… этого она только и добивалась своей последней волей.
Он обнял друга за плечи.
– Прошу тебя, Винсент, уйдем теперь отсюда.
Словно пьяный, граф позволил увести себя, но он сделал не более двух шагов.
Он остановился и отстранил от себя друга. Он произнес, едва слышно, не раскрывая рта:
– Это было ее намерение – и надо его исполнить; я поклялся ей в этом.
На этот раз фламандец понял, что ему остается только молчать, что все слова тут бесполезны.
Граф повернулся; его взгляд упал на багровое солнце, которое уже низко опустилось над линией горизонта.
– До заката солнца, – воскликнул он, – до заката солнца! Надо торопиться.
Он подошел к садовнику:
– У тебя есть с собой нож?
Старик вынул из кармана длинный нож.
– Острый?
– Да, господин граф.
– Так иди и разрежь ее.
Старик с ужасом посмотрел на него. Он весь задрожал и сказал:
– Нет, господин граф, этого я не могу.
Граф повернулся к обоим работникам.
– Тогда сделаете вы это.
Однако работники не двигались, они стояли с опущенными глазами и ничего не говорили.
– Я приказываю сделать это, слышите?
Они продолжали молчать.
– Я сегодня же выгоню вас со службы, если вы не послушаетесь меня.
Тогда старик сказал:
– Простите, господин граф, я не могу этого сделать. Я служил в замке двадцать четыре года и…
– Граф прервал его:
– Я дам тысячу франков тому, кто это сделает.
Никто не двинулся.
– Десять тысяч франков.
Молчание.
– Двадцать тысяч.
Младший из работников, который продолжал стоять еще в могиле, посмотрел на графа.
– И вы принимаете на себя всю ответственность, господин?
– Да!
– Перед судом?
– Да!
– И перед священником?
– Да, да!
– Дай мне нож, старик, подай мне также и топор. Я это сделаю.
Он взял нож и сорвал с покойницы покров. Потом он наклонился и замахнулся ножом. Потом он не успел опустить даже руки, как выскочил из могилы и бросил нож на песок.
– Нет, нет! – крикнул он. – Она смеется надо мной!
И он бросился бежать в кусты.
Граф повернулся к своему другу:
– Как ты думаешь, ты любил ее больше меня?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда тебе это легче сделать, чем мне.
Но фламандец только пожал плечами.
– Я не мясник… А кроме того… мне кажется, что это не было ее намерением.
