– Мне кажется, он уже пахнет, – промолвил я.
– Ну, это с ним, вероятно, случалось и при жизни, – ответил товарищ. – Зажги сигару.
Он поглядел на меня и на служителя: я думаю, наши лица были так же бледны, как и у мертвеца…
– Нет, – промолвил он, – так нельзя… Надо устроить маленькую выпивку.
Бутылки с красным вином были откупорены, и мы стали пить. Товарищ командовал:
Прежде всего мы споем официальную песню: «Юность заботы не знает».
И мы запели:
Юность заботы не знает.
Братья, нам утро сияет
Солнцем надежд золотых.
Да, золотых…
Песнями юность прославим,
С песней и жизнь мы оставим.
Тихо уйдя от живых,
Да, от живых, —
В тень кипарисов немых…
– …Прекрасная песня. За здоровье веселых певцов!
Да, мы пили. Одну бутылку за другой мы откупоривали и пили. И снова пели. Мы пили и пели. Мы пьянствовали и орали.
– Траурная саламандра в честь нашего тихого гостя, господина Зелига Перльмуттера! Ad exercitium salamandris, раз, два, три… Salamander ex est! Факс заканчивает. Остатки долой.
– Черт возьми, Перльмуттер, старый пивопийца, вы могли, бы по крайней мере хоть сказать prosit, раз в вашу честь воздвигли саламандру. Пей же, тихоня! – Мой товарищ поднес ему к носу стакан. – Ты не желаешь, дружок? Ну, погоди же. – И он вылил красное вино ему на губы. – Получай. Вот так. Prosit!
Служитель, уже совершенно пьяный, крякал от удовольствия:
– Хе-хе, не желаете ли покурить? – Он старательно зажег длинную Виргинию и всунул ее мертвецу между зубами. – Вино да табак – славная жизнь!
– Тысяча чертей, ребята! – воскликнул товарищ. – У меня с собой имеется игра карт. Мы перекинемся в скат. Вчетвером. Один пасует.
– Пасовать будет, очевидно, главным образом господин Перльмуттер? – заметил я.
– С чего ты это взял? Он играет так же хорошо, как и ты. Вот увидишь. Готово! Сдавай, фукс!
Я сдал карты и взял десять себе.
– Не так, фуксик. Ты даешь карты господину Перльмуттеру. Воткни их ему в пальцы, пусть он играет сам. Конечно, он сегодня немножко вял, но мы не будем принимать это в дурную сторону. Поэтому ты должен помочь ему.
Я поднял руку мертвеца и всунул ему карты между пальцами.
– Пасс! – сказал товарищ.
– Вскрыть! – провозгласил служитель.
– Большой с четырьмя валетами! – объявил я за господина Перльмуттера.
– Черт побери! Вот везет, как утопленнику.
– Объявляю открытый! – продолжал я.
– Вот ведь счастье! – ворчал мой коллега. – Этот еврей сколотил себе состояние даже после своей смерти.
Мы играли одну игру за другой, и еврей все время выигрывал. Ни одной игры не потерял он.
