– Билетик тебе родители подарили – в тот момент, когда твой папа в твою маму… все, все, не буду. Я знаю, как трепетно черы относятся к родственникам. Неизвестно, правда, почему. Они вас помнят? Они о вас заботятся?
– Еще раз тронешь моих родственников, и у тебя на носу будет не одна горбинка, а две. Или все-таки одна, но большая.
Гертруда резко остановила машину и, положив локоть на спинку, повернулась к Андрею. – Ты же культурный человек, гамлетов читаешь… Ты чего такой злой?
– Извини, – тихо сказал он. – У меня Барсик умер.
– Соболезную.
– А ты это умеешь?
– Уметь – не значит демонстрировать, верно? Надо быть менее проницаемым и не рисовать на лице все, что чувствуешь. Это первое, к чему тебе придется привыкнуть. В городе живут по-другому.
– Мне-то что? Я в блоке…
– В блок ты больше не вернешься.
– Это почему же?
– Потому, что ты не чер. Ты никогда не был чером, Белкин.
Автомобиль стоял у самой обочины. В сантиметре от окна качнулась потревоженная ветка, и на капот. вспорхнула маленькая птичка с пестрым хвостом. За узкой лесопосадкой с лязгом пронеслась линейка…
Андрей все сидел, оцепенело глядя на переднюю панель. Странно, но радости он не испытывал.
Тридцать два года в окраинных блоках. Тридцать два года – продукты из гуманитарки, одежда из гуманитарки, электричество и вода по лимиту… Вся жизнь за счет государства. Бесплатная, никчемная, напрасная. Жизнь среди черов. Кто же он, если не чер?
– Продолжай про билетик, – попросил Андрей. – Про счастливый.
Гертруда запустила ему пальцы в загривок и поцеловала в щеку.
– Ты когда-нибудь причесываешься?
– Когда стригусь, а что?
– Значит, пора подстричься. Кстати, и переодеться. Не будет же весь город изображать, что не замечает.
Она легонько тронула руль, и машина с заносом вылетела на дорогу.
– Тебя долго искали и очень долго проверяли, – сказала Гертруда. – Так что можешь не сомневаться.
– Я и не сомневаюсь…
– И не удивляешься?
– Учусь быть непроницаемым.
– А-а… Быстро учишься, молодец.
– Сколько же ты получаешь?
– Такие вопросы у нас не задают.
– Урок номер два, да? Понятно, – сказал Андрей. – Нет, мне интересно, сколько все это стоит. Квартира, машина. Платьица всякие красивые. Что надо делать, чтобы так жить? Кем я у вас буду работать? В центре освободилась вакансия дворника?
– Работать ты не будешь, у тебя для этого слишком высокий статус. Работать приходится таким, как я. У кого от двухсот до тысячи баллов.
– Соболезную! – театрально развел руками Андрей. – У меня-то и подавно – семьдесят пять.
