Джексон что-то прошептал ему на ухо.
– Ты прав, – согласился Лаббок. – Послушай, Эммет, мы попробуем пошевелить мозгами так, чтобы твоя фамилия не попала в рапорт. А ты отправляйся домой, и можешь выкинуть все это из головы. Договорились? Словно ничего и не было. А мы уж проведем такую зачистку, чтобы комар носа не подточил.
В особняке Уолтера Кейпа не было сейчас никого, кроме уборщиков и постоянных слуг. Последние по большей части давным-давно легли спать в дальнем крыле здания.
Телефонный звонок раздался примерно через час после того, как Кейп разбудил Буркхарда. Так что сомневаться в компетентности последнего не было никаких оснований.
– Ваш друг-актер вернется домой с минуты на минуту. А может, уже вернулся, – начал Буркхард.
– Один ноль в вашу пользу, Билл.
– Я не веду подсчет очков.
– Ну ладно, Билл, вы меня знаете, за мной не пропадет.
– Проехали.
– А как вы распорядились обезглавленным телом?
– Отправил его на частное кладбище.
– Вот как?
– Не хочу, чтобы репортеры рвали мне подметки прямо сейчас. А чем вы недовольны, Уолтер?
– Понимаете, Билл, мне не чуждо естественное любопытство.
– На частном кладбище имеется морг – и тело пробудет там до тех пор, пока я не разберусь, что, собственно, происходит.
– А вам уже удалось что-нибудь выяснить?
– Почти ничего. Такое время суток, Уолтер. Большинство людей сейчас в постели. Я выяснил, что погибшего в аварии водителя звали Вилли Забадно, он был ночным сторожем деревенского морга. Соответственно, можно почти со стопроцентной гарантией предположить, что и тело откуда-то из сельской местности… Теперь мне остается выяснить, кем была девица и с какой стати этот Забадно повез ее покататься дождливой ночью… Знаете что, Уолтер?
– Что, Билл?
– Чертовски забавно жить в этом городе.
Вернувшись домой, Тиллмэн первым делом проблевался в туалете. Это несколько привело его в чувство, поэтому он проследовал к бару и смешал себе коктейль. Открыв жалюзи, окинул взглядом голливудскую панораму. В небе проплывал самолет, сияя россыпью рубиново-красных и изумрудно-зеленых огней. Тиллмэну захотелось заплакать. И удержался он от слез лишь из страха, что, раз заплакав, не сможет остановиться. Он не удивился бы, если бы этот чертов самолет сейчас рухнул наземь. Пронзительно заверещал телефон. «Начинается», – подумал он.
– Я звоню сюда каждые пятнадцать минут, – сказала Шила. – И уже собралась было позвонить в городскую тюрьму.
– А с какой стати ты так волнуешься, солнышко?
