Элизабет ждала ответа.
– Но как? – только и могла вопросить я.
Она тряхнула головой.
– Нам с тобой нужно будет еще о многом поговорить.
Видя мое нежелание расставаться с нею, Элизабет улыбнулась мне, как капризному ребенку.
– Не волнуйся, дорогая. Завтра мы снова увидимся. И прошу тебя, перестань говорить мне "вы". Ты же не служанка. Пусть я и старше тебя, но у бессмертных возраст теряет всякое значение. Итак, до вечера...
Взяв мою руку, Элизабет наклонилась и поцеловала ее. Странно, но этот поцелуй взбудоражил меня.
Неужели я в нее влюбилась?
* * *
4 мая 1893 года
Проснувшись в тот момент, когда сумерки, словно легкая вуаль, опустились на стены древнего замка, я увидела Элизабет сидящей на стуле возле моего открытого гроба. Внутри меня все сразу же затрепетало от радостного возбуждения. Рядом, улыбаясь, стояла молодая и красивая Дуня. Я едва не задохнулась от счастья.
– Дуня! – воскликнула я и выпрыгнула из своей ненавистной "постели".
Смеясь и плача, мы обнялись с нею, как сестры, давно не видевшие друг друга. Я поцеловала ее в щеку. Дунина кожа тоже стала теплой.
– Дуня, да ты у нас просто красавица! – восхищенно воскликнула я.
– Что вы, доамнэ, куда мне до вас, – смущенно пролепетала она.
По правде говоря, ее красота почти не уступала моей: тонкий правильный нос, длинные черные волосы (правда, от русских предков Дуне досталась заметная рыжина) и по-румынски выразительные черные глаза под плавным изгибом густых бровей.
– А откуда ты это знаешь? – смеясь, спросила я.
Элизабет молча подняла свое зеркало.
Одной рукой я обняла Дунину тонкую талию, а другую протянула нашей благодетельнице, которая сразу же стиснула ее в своей.
– Элизабет, дорогая. Вы... прости, ты так добра к нам! Нам очень хочется чем-нибудь отблагодарить тебя за доброту, хотя любой наш подарок будет выглядеть весьма жалко по сравнению с тем, что ты сделала для нас.
– Видеть ваши радостные лица – лучший подарок для меня.
Поднеся мою ладонь к губам, Элизабет поцеловала ее.
Непонятная дрожь охватила все мое обновленное тело. Чтобы не вскрикнуть, я сняла руку с Дуниной талии и прижала к сердцу.
В этот момент дверь людской распахнулась. На пороге стоял Влад. У меня перехватило дыхание. Забыв слова Элизабет, я испугалась, ожидая чудовищной вспышки его гнева. Я рванулась, готовая убежать, но Элизабет крепко стиснула мои пальцы. Ее ободряющий взгляд говорил: "Не волнуйся, он ничего не знает".
К моему удивлению, Влад не переступил порога людской, более того, он учтиво улыбался.
