– Ты не знаешь микадо так хорошо, как я его знаю. Тот человек, жизнь которого я должен был охранять как свою собственную, погиб вследствие моей небрежности, а небрежность моих людей будет поставлена в вину мне.
– Зачем ломать себе голову над вопросами, которые разрешатся еще нескоро, – заметил Гарнет, – это ты успеешь сделать и после.
– Ты прав, – ответил Лакатира, – от этого ничего не изменится. Впрочем, вот еще что: можно ли будет скрыть от гейши известие о смерти Ника Картера? Это было бы желательно, так как мне хотелось бы, по крайней мере на время, избавить ее от этого горя.
– Вряд ли это удастся, – задумчиво произнес Гарнет, – так или иначе известие это дойдет до нее, да и как ты объяснишь ей внезапное исчезновение Ника Картера? Кто-нибудь да скажет ей, в чем дело, хотя бы та же ее прислуга. Впрочем, именно прислугу-то можно было бы заставить пока не говорить ничего.
– Это хорошая идея, – согласился генерал, – но в общем это все-таки ни к чему ни приведет и она в конце концов все-таки узнает. А ты знаешь, что будет дальше: в один прекрасный день она тоже пропадет без вести, как и тот, кого она так любила. Это во всяком случае надо предупредить, иначе микадо может упрекнуть меня в том, что я должен был по крайней мере ее-то удержать от такого шага.
– А не лучше ли будет, если ты сам сообщишь ей об этом несчастье? Быть может, она обещает тебе остаться в живых.
– Никогда она этого не пообещает, – возразил Лакатира.
– Но попытаться-то можно.
– Из твоих став явствует, Том, что ты не настоящий японец! Ты не знаешь нашего народа. У нас не может быть двух мнений о том, что молодая девушка должна последовать за своим возлюбленным в могилу, чтобы там снова соединиться с ним. Не воображай, что девушки идут на это нерешительно или с боязнью. Напротив, они идут на смерть с радостью, без колебаний, точно на свадьбу.
– В таком случае, действительно, нет надежды удержать ее в живых, – заметил Том Гарнет.
Они вместе с генералом отошли от извещения.
Ник Картер, выслушавший всю их беседу, глубоко задумался.
Он убедился, что его план вызвал тяжелые осложнения, о которых он раньше не подумал.
Из-за него старый, заслуженный генерал был погружен в тяжелые заботы и с трепетом ожидал часа, когда ему придется доложить своему императору о своей неудаче.
Из-за него должна была пострадать Ота Окума, почти еще ребенок, которая не задумается наложить на себя руки.
Вдруг он услышал за своей спиной легкий крик ужаса.
