– Мы расследуем убийство. Можешь поверить, до кровати мы доберемся не скоро, – сказала я.
– Сейчас тебе нужно знать одно: ты стала для него навязчивой идеей.
– Идеей в каком смысле? – спросила я.
Они обменялись взглядами. Дойл покачал головой. Но Холод сказал:
– Она должна знать, Дойл.
– Ну так скажи ей сам. Почему всегда я должен сообщать такие новости?
Холод моргнул и постарался не выдать свои – и мои – мысли. Мы и не подозревали, что Дойлу не нравится сообщать дурные вести. Он был Мраком королевы, а мрак в полном спокойствии нашептывает жуткую правду – или, во всяком случае, кажется, что в спокойствии. Недавняя вспышка словно сдернула с Дойла какую-то часть его сущности.
– Как угодно, – сказал Холод и посмотрел на меня. – Кел назвал одну из женщин своей гвардии твоим именем и поклялся, что раз уж его мать так хочет, чтобы ты забеременела, то причиной тому будет его семя.
Я смотрела в его красивое лицо и хотела спросить, не шутит ли он, но понимала, что не шутит. Теперь уже меня передернуло.
– Лучше умереть.
– Не уверен, что это тебя от него избавит, – тихо сказал Дойл.
– Что ты хочешь сказать?
– Одна из малых фейри умерла, когда он ее насиловал. – Дойл снова вздохнул, а в глазах у него появилось выражение, которое я видела нечасто, – страх. – Келу это понравилось. Он продолжал снова и снова насиловать труп, пока тот совсем не разложился.
Я почувствовала, как отхлынула кровь от моего лица.
– Во всяком случае, так говорят его гвардейцы, – поправил Холод.
– Вы видели их глаза, вы думаете, они лгали?
Холод испустил долгий вздох и покачал головой.
– Нет. – Он наклонился ко мне, обнимая покрепче, окутывая водопадом серебряных волос. – Прости, Мередит, но мне казалось, тебе нужно знать.
– Я и раньше боялась Кела...
– Бойся еще больше, – буркнул Дойл. – Такому, как он, нельзя вручить ключи от Неблагого Двора. Особенно сейчас, когда к нам возвращаются силы. Чем мы сильнее, тем опасней. Мы слишком опасны, чтобы дать власть над нами сумасшедшему.
– Сила возвращается благодаря Мередит, – возразил Холод.
– Да, но когда к сидхе вернется сила, она будет подобна оружию. Оружию не важно, против кого оно обращено.
– Богиня может покинуть нас навечно, если обратить ее силу во зло, – сказала я.
– Я считаю так же, но представь, сколько вреда мы сумеем причинить, прежде чем Она отнимет у нас свои дары.
Мы сели на пол и попытались вообразить возможные несчастья. Дойл крепко меня обнял, потом встал и встряхнулся, как большой пес. Он поправил на себе кожаное пальто и сказал:
