Голос Дойла стал еще ниже и окрасился гневом, едва не превратившись в рычание:
– Я спрашиваю тебя в последний раз, Гарри. Не ответишь мне просто и прямо, велю Холоду трясти тебя, пока не посыплются ответы.
– Ой, нет, Мрак, зачем же угрожать старому Гарри?
– Старому Гарри? – оскалился в ухмылке Дойл. – Не перед нами тебе козырять возрастом. Я тебя помню младенцем, Гарри. Я помню, когда у тебя была ферма и человеческая семья, за которой ты приглядывал.
Гарри набычился, взглянул на него почти так же враждебно, как на Онилвина.
– Не надо будить тяжкие воспоминания, Мрак, – хмуро сказал он.
– Так ответь мне, и никто здесь не узнает, как ты потерял свой дом.
– Ты не расскажешь, – буркнул Гарри.
– Скажи мне правду, Гарри Хоб, или я скажу ту правду, которую ты не хочешь слышать.
Гарри уставился в пол. Он будто стал меньше и уязвимей, зажатый между двумя высокими стражами. Может, он играл в расчете на сочувствие, но если так – он плохо выбрал зрителей.
Дойл опустился на колени перед ним, заглядывая в глаза.
– Ну, Гарри, в последний раз: ты видел, как Онилвин убивал Беатриче и/или репортера?
Это "и/или" было сказано очень правильно, не то Гарри имел бы пространство для уверток, в случае если он видел только одно убийство, но не два.
Он ответил, не поднимая глаз:
– Нет.
– Что значит "нет"?
Теперь Гарри поднял голову, темные глаза горели гневом:
– Нет, я не видел, чтобы лорд деревьев убивал мою Беатриче или человека.
– Тогда почему ты от него прятался?
– Я не знала, что он здесь схоронился, – сказала Мэгги-Мэй. – Может быть, Мра-ак, что он прятался не от древесного лорда.
– Очень хорошо, – оценил Дойл, поблагодарив ее кивком. Он встал и повторил вопрос с поправкой Мэгги: – Почему ты прятался, Гарри?
– Я увидел его. – За руки его держали, так что он мотнул головой в направлении такого же обездвиженного Онилвина.
Мы ждали продолжения, но он, похоже, решил, что этого достаточно. Дойл поторопил его:
– И почему ты решил спрятаться, едва его увидев?
– Подумал, что он был ее любовником-сидхе, вот как.
Я не могла удержаться. Я засмеялась. Гарри ответил мне мрачным взглядом.
– Прости, Хоб, но Онилвин даже меня не считал подходящей для себя партией. Утверждал, что во мне слишком мало крови сидхе. Не представляю, что он взял бы в любовницы вообще не сидхе.
– Благодарю, принцесса, – по-прежнему глухо проговорил Онилвин.
Я смерила его взглядом, которого он заслуживал, и сказала:
– Это был не комплимент.
– Тем не менее, – возразил он, – спасибо за правду.
