– Вероятно, это был обман зрения, – сказал я себе и пришел, наконец, в свой холодный коридор с его ужасными сквозняками и окнами, выходившими во двор.
Ветер стал немного тише, и его порывы не были такими дикими, однако двор выглядел неприветливо – так же, как и маленькая железная лестница, спускавшаяся во мрак.
В смятении дня я снова забыл взять у Ловсхайма ключ и, мрачно насмехаясь над собой, вновь придвинул стол к двери. Я решил остаться в этой комнате, но она мне не нравилась. Мне также не нравилось заброшенное холодное крыло с его таинственными шорохами и тресками, и должен признаться, что мне совсем не понравилась эта промелькнувшая тень. Я чувствовал в ней какую-то реальную осязаемость. Плечо мое адски болело, и, приняв пилюлю, оставленную мне доктором, я, в конце концов, заснул.
Внезапно вздрогнув, я проснулся. Я видел дикий сон: мне снилась сутана отца Роберта с ее длинными черными фалдами, красные туфельки Сю и шум ветра. На самом деле ветер утих и наступила тишина, как и прежде нарушаемая непонятными шорохами. Вероятно, мыши снова подняли шум в щелях старых стен. Я прислушался. Ничего иного не было слышно. Но если блуждающий призрак разбудил меня мимолетным прикосновением или вздохом, то это был поистине живой призрак, так как я совершенно ясно чувствовал запах табачного дыма. Понюхав еще раз, я сел. Это не был призрак. Кто-то курил совсем близко от меня.
Было очень холодно, и догоравшие в камине угли слегка освещали комнату. Я огляделся, убедился, что в комнате никого нет и стол не сдвинут с места. Плечо мое сильно ныло, пока я натягивал халат. Я подошел к окну, поднял штору, отворил ставню и выглянул. Окно выходило на улицу. Ночь была темная, но около моста горел фонарь, и я довольно ясно видел эту узкую старую улицу. Поблизости не было ни души. Осторожно сдвинув стол, я открыл дверь. Никого не было в длинном полутемном коридоре. Напротив, из окна и двери холла, падал свет на прилежащий участок двора. Двое полицейских сидели на освещенном месте и спокойно играли в карты. Затем я разглядел еще одного полицейского, который размеренно шагал по улице около запертых чугунных ворот. Итак, были приняты все меры, чтобы не дать возможности никому из нас удрать. Полагаю, что это и было основной причиной такой бдительной охраны, но не желанием оказать нам защиту.
Никто не курил, но если бы и курил, то запах дыма не мог достичь моей комнаты. Я осторожно прошелся вдоль всего необитаемого и погруженного во мрак северного крыла. Нигде из-под двери не виднелось света, ни даже слабого проблеска из замочной скважины. Кругом все было тихо, если не считать скрипа окон и старых стен. Я даже осторожно приоткрыл двери соседних комнат. Из этих совершенно темных комнат мне пахнул в лицо холодный и затхлый воздух, который бывает в давно пустующих помещениях. А запах табачного дыма в них был настолько слаб, что я сомневался в том, был ли он вообще. Только по возвращении в свою комнату я снова ощутил сильный запах. Озадаченный, я закрыл дверь и включил свет.
