– Так уж и ничем? – осторожно подал голос чернявый Сорокин.
– Ровным счетом ничем! – с той же ухмылкой ответил Матвей.
– А эта… женщина… о которой вы помянули… это, вероятно, Людмила Алексеевна Кудрина? – глядя вбок, в стену, тихо спросил Никич.
Ухмылка сползла с лица Матвея.
– Вы знакомы с ней?
– Как вам сказать, – вяло ответил Никич.
– Откровенно. Как и обещали, – зло сказал Матвей.
– Да ведь вы-то с нами вовсе не откровенны, вот в чем беда, – с нарочитой ласковостью сказал Никич.
– Вот что, гости дорогие, – с угрозой сказал Матвей. – Пока я не получу адреса Милы, я вам не скажу ни слова. Хотите разговора – давайте адрес, а не хотите… вот бог – а вот порог.
Никич по-старчески тяжко вздохнул.
– Ох, Матвей Иванович, голубчик. Полно нам комедию-то ломать. Ведь уйди мы сейчас, так пороги-то вы у нас обивать будете, все принесете, что просим. Только зачем нам эта игра? Вы уж извините, мы вас не знали, опасались, конечно, – что за человек? А вы человек разумный, не маньяк – это видно. Только очень недоверчивый человек, скрытный. Но мы вам не враги, а союзники, помощники. И не беспокойтесь – ни славы, ни приоритета мы у вас не отнимем, что ваше – то ваше. Тут я вам слово даю, а я давно уже не вру, с 54-го года греха на душу не брал. Ну а Людмила Алексеевна ваша в 4-й психиатрической больнице…
– Что с ней?!
– Утешить не могу, голубчик. Очень она плоха. Душевное расстройство, мягко сказал старик. – Очень сильное. Так что не такой уж пшик ваши опыты, верно? Или они ни при чем?
Матвей молчал долго. Закурил еще. Гости не торопили.
– Это случилось с Милой, – сказал он наконец, – после того, как она увидела себя через семнадцать с половиной лет. Это было страшно – уродливое, безумное лицо… Я бы никогда не позволил ей подойти к Машине, но вышло так, что я сначала попробовал на себе – и ни черта не вышло. Я думал, что опыт мой не удался, что не сработала Машина, и тогда позволил Миле… ну, побаловаться, что ли…
– Разрешите посмотреть Машину? – осторожно спросил Сорокин.
– Я уничтожил ее, разбил! – крикнул Матвей и в этот миг поверил себе.
– Ах ты, черт! – не удержался Колесов.
– Это не беда, – мягко сказал Никич. – Ведь главное – принцип, схема. Уж если вы в таких условиях смогли ее сделать, то в наших – мы за неделю десяток Машин соберем.
– Нет, – сказал Матвей четко.
– Почему? – удивился Никич.
– Нельзя.
– Да почему же?
– Помните, в «Борисе Годунове»: «Нельзя молиться за царя Ирода, Богородица не велит». Вот и здесь – Богородица не велит.
