– Да бога ради, разумеется, сейчас посмотрю, – охотно откликнулся Матвей.
– Я вам чрезвычайно благодарна, – говорила старуха по пути к дому. – Знаете, я еще не очень старая женщина, мне семьдесят семь лет, и я все могу сама. Я и читать могу, но у меня стали быстро уставать глаза, и я почти перестала выписывать газеты. Но я привыкла быть в курсе всех дел жизни, и я смотрю телевизор – от него мои глаза не устают. Но пропал звук! Прекрасное изображение, а звука совсем нет.
– Звук, Ядвига Витольдовна, не самое страшное, авось починим.
– Я буду так чрезвычайно благодарна вам, уважаемый Матвей.
Дело и вправду оказалось пустяковое – от старости телевизор совсем разболтался и требовал просто капитальной чистки. Матвей сбегал домой, натащил кучу деталей, и уже через час старуха благодарила его:
– Вы замечательный мастер, уважаемый Матвей! Ведь не только появился прекрасный звук, но и изображение намного лучше стало! Я напою вас чаем!
Он присел к столу и огляделся. Ядвига жила чисто и скромно: этажерка с десятком книг, старенький, но еще крепкий платяной шкаф, маленькое уютное кресло у телевизора, короткая кровать, застеленная клетчатым пледом, рядом – столик с шитьем…
Матвей провел взглядом по шитью – и вдруг вернулся, пригляделся. А потом даже встал, чтобы удостовериться: да, действительно, на столике были сложены детские платьица, штанишки, рубашечки, а одна распашонка лежала раскроенная, но еще не сшитая. Матвей улыбнулся: подрабатывает старушка, что ли?
Она как раз вошла в комнату с чайником в руках.
– Мы будем пить чай и смотреть телевизор, уважаемый Матвей! И нам все будет слышно!
– Ядвига Витольдовна, – сказал он, – у вас внуки есть?
– О нет, нет! – покачала она головой. – Я совсем одна, совсем. – Она виновато улыбнулась и осторожно поставила чайник на подставку.
– А это? Хобби? – с шутливой каверзностью спросил Матвей, указывая на детские вещички.
– О, это в воду, в воду. – И она опять как-то неловко улыбнулась – то ли жалобно, то ли просительно.
– Куда, простите? – не понял Матвей.
– Это поплывет по реке, далеко-далеко… Садитесь, я налью вам чаю. Он свежей заварки и чудно пахнет.
«Не дай мне бог сойти с ума», – подумал пушкинской строкой ошарашенный Матвей.
Ядвига Витольдовна налила ему чаю, придвинула крохотную сахарницу и еще меньшее блюдечко.
– Берите сахар, уважаемый Матвей, – сказала чинно и сама отхлебнула.
– О, вполне удачно, вполне! А варенье у меня, конечно, свое – вишневое, крыжовенное, малиновое, смородиновое… – Она указала на четыре одинаковые хрустальные вазочки с вареньем и без паузы продолжила: – Я была первой красавицей Варшавы…
