– Я сделаю кофе, – говорит он.
– Потом.
– Спи, – говорит он, глядя, как она поднимает голову и улыбка соскальзывает с ее лица.
– Ну, будь душкой.
– Сколько же ты выпила, Господи Боже?
– Ох ты, как мы заинтересовались! Вообще-то, я выпила все, что было. Это меньше, чем может показаться. За деньги.
Фокс кладет руку на ее ногу. Она вздыхает.
– Что?
– Просто смотрю.
Его рука проскальзывает под эластичную ткань ее трусиков. Она немного расправляется и одобрительно мурлычет.
– Ты не возражаешь, если я просто полежу здесь? Устала. А ты можешь пока попроявлять инициативу.
– Только если ты заткнешься, – бормочет он.
– Не могу ничего обещать.
Фокс просовывает руку в ее ладонь. Прикасаться к ней – как прикасаться к горячей, влажной земле. В ее руке – биение пульса. Она приподнимается, опираясь на его руку, раскрывая его ладонь. Она оборачивается вокруг его руки, что-то бормоча, вцепляясь. Он взбирается на кровать и становится на колени, нагибается к ней.
– Не убегай, – говорит она. – Не надо тебе убегать.
Ему все равно, что? она говорит. Это не дает ему забыть, что она настоящая, а не призрак, который он выудил из своих желаний.
Фокс отнимает у нее руку; он издает задушенный звук и, медленно придерживая ее за бедра, раскачивает ее в своей скрипучей детской кровати; их тела скользки от пота, а пес тем временем скребется под окном.
Джорджи обнаружила его на веранде с разрезанным арбузом. День клонился к вечеру. Он уставился на арбуз, семечки в котором, как она заметила, были расположены ровными рядами.
– Это как гадание по чаинкам?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Господи, ну, ты и дурачок! Вот, смотри.
Джорджи взяла половинку арбуза, которую он ей протянул. Она ее еле удерживала. Когда она вгрызлась в арбуз, она могла бы поклясться, что чувствует заключенное в нем солнце, и сахаристый вкус заставил ее вздрогнуть.
– Я привыкла, что арбуз из холодильника, – сказала она, капая арбузом на свою измятую безрукавку. – Это как вино. Когда оно холодное, у него почти нет вкуса. Ты что-то загрустил.
Он пожал плечами.
– Есть же на свете сложные вещи, так?
– Назвался сложной вещью – полезай в кузов.
Он улыбнулся, и Джорджи почувствовала, как ее похмелье исчезает, будто это не состояние, а настроение.
– Что будем делать? – спросила она.
– Жарко. Как насчет поплавать?
– Я имела в виду… наше… положение.
– Я знаю, – сказал он. – Так как насчет поплавать?
– В реке?
– В море, – сказал он.
– Ну, не можем же мы ехать в Уайт-Пойнт.
