Тони. Чем?
Корнель. Своим воспитанием. Так из тебя никогда не выйдет мужчины, способного сражаться за свою идею. Мир, любовь, сострадание, - да, конечно, все это очень красиво, но... сейчас, Тони, не время для таких вещей. Сейчас происходят слишком серьезные... и великие события. Мама этого не понимает. Мы должны быть готовы... ко всему. Слушай, Тони, если с Петром что-нибудь случится, мама не должна об этом знать. Мы будет говорить ей, что он еще под арестом. Хорошо? А может быть, и в самом деле все уже кончено. Эта сволочь, наверно, уже сдалась. Такая... странная тишина. Не выходи из дому, Тони!
Тон и. А ты?
Корнель (пожимает плечами). Мне бы нужно было туда, к нашим. Господи, только бы не пропустить, если в самом деле начнется! Как это глупо торчать дома возле маменьки!.. Но что поделаешь! Если тут что-нибудь случится... У мамы такое слабое сердце. От этих мерзавцев всего можно ожидать. Пойдут грабежи. Кто-нибудь должен же вас охранять. (Стоя спиной к Тони, вынимает из ящика револьвер и заряжает его; потом, подумав, кладет обратно.) Я знаю, где мое место. Но маме не надо говорить, что это так серьезно, Тони. Я останусь дома. Ради мамы... и ради тебя.
Входит Мать.
Мать. Корнель, где же Петр? Почему его все нет? Утром ты говорил, что это недоразумение, что к вечеру его, наверно, отпустят... Корнель, ты слышишь?
Корнель. Да, мамочка, но... так быстро это не делается. Арестованы сотни людей, и пока все дела будут расследованы... Это может затянуться... пожалуй, на целую неделю.
Мать. На неделю? По-твоему, нашего Петра могут так долго мучить, Корнель? Нет, нет! Я этого так не оставлю! Я пойду к ним туда, скажу им...
Корнель. Это невозможно, мама. Тебя даже не пустят...
Мать. Как это, как это не пустят мать?! Я отнесу Петру белье и чего-нибудь поесть. Матери никто не запретит. Она имеет право.
Корнель. Тебе придется все-таки подождать, мама. Улицы оцеплены войсками. В центр никого не пропускают.
Мать. А мать пропустят. Я им скажу, что несу кое-что для сына... Я должна видеть Петра, Корнель! Должна знать, что с ним! Петр ведь не преступник, чтобы его держать в тюрьме. Я им так и скажу, не думай. Скажу, что они не имеют права держать в тюрьме моего сына!
Корнель. Напрасные слова, мама. У них есть право на это.
Мать. Что же Петр - злодей? Убил он кого-нибудь или ограбил?
Кор не ль. Нет, конечно... не злодей. Этого никто не утверждает.
Мать. Вот видишь! Они не имели права арестовать его ни за что ни про что?
