Тони (встает). Корнель...
Корнель. Ну?
Тони. Что будет с Петром?
Корнель (пожимает плечами). Сделать ничего нельзя. Надо ждать. Наши арестовали его... ну и держат пока.
Тони. Как преступника?
Корнель. Как заложника. Не бойся, с ним ничего не случится. Но если этот черный сброд опять поднимет на улицах стрельбу, тогда - я не ручаюсь.
Тони. Тогда вы... расстреляете Петра?
Корнель. Я - нет, Тони. Но, видишь ли, борьба есть борьба. Нечего было Петру лезть в это дело. Ты сам понимаешь, мне было бы очень неприятно, если бы... если бы с ним что-нибудь случилось. Но это уже не в нашей власти. Пусть оборванцы сложат оружие, тогда наши выпустят Петра... и других заложников.: Вот как обстоит дело.
Тони (с широко открытыми глазами). Представь себе, Корнель... представь себе, как должно быть сейчас Петру. Как он смотрит на дверь и ждет, все время ждет... когда она откроется... "Пойдем!" - "Куда?" - "Ну, живо! Там увидишь!" Корнель. Постой-ка. (Прислушивается.) Нет, тихо. К счастью, не стреляют. Если бы где-нибудь раздался выстрел, тогда - кончено дело! Тогда наши... со всей беспощадностью... Но я думаю, эта голь уже залезла обратно в свои щели. Они трусы. Пусть Петр увидит, с кем связался. Наведи на них пулемет - тут же в кусты разбегутся. Слышишь? Тихо. Очевидно, ведутся переговоры. Хотя я решительно не понимаю, как можно вести переговоры с такими разбойниками!
Тони. Корнель, а - связывают руки?
Корпел ь. Кому? Когда?
Тон и. Когда ведут на казнь.
Корнель. Ну, конечно. Понятно, связывают. Почему ты спрашиваешь?
Тони (складывает руки за спиной и держит их так, как будто они связаны). Знаешь, я так отчетливо представляю себе, что должен чувствовать человек, когда он... стоит вот так... против солдат с винтовками. Стоит и смотрит... не на них, а куда-то поверх голов... и чувствует, как его волосы шевелит холодный ветер. Еще нет... Еще мгновение... "Целься!" Господи Иисусе!
Корнель. Перестань!
Тони (страшным голосом). Вы - псы! Кровавые псы!
Корнель. Тони!
Тони. Стреляйте! (Шатается и падает на колени.)
Корнель (хватает его за плечо и трясет). Довольно! У тебя просто больное воображение, Тони!
Тони (встает, закрыв глаза). Как могут люди так страстно ненавидеть друг друга, Корнель?
Корнель. Ну, этого тебе не понять, малыш; ты еще не научился страстно верить.
Тони. Во что?
Корнель. В свою правду. Человек никогда не сделает для себя того, что сделает ради своего знамени. Нельзя быть таким сентиментальным, Тони. Мама тебя только портит.
