Мы возвращались к лошадям, когда Эдгар обернулся и увидел высоко в небе одинокую цаплю, летящую к своему гнезду. Птица летела, широко и размеренно ударяя крыльями, следуя воздушному потоку, который должен был привести ее к дому. Появление служанки испортило нашу охоту, и Эдгар, видимо, решил продлить развлечение. Цапля — самая большая добыча для сапсана. Поэтому Эдгар пустил своего сапсана, и верная птица начала подниматься вверх. Сапсан шел вверх по спирали, не под цаплей, но в стороне от пути этой крупной птицы, чтобы не встревожить добычу. Поднявшись чуть выше, он повернул и бросился наискось вниз, разрезая воздух, с такой скоростью, что проследить за этим стремительным скольжением было невозможно. Однако и цапля была не промах. В последний миг большая птица уклонилась и взмыла вверх, показав свой пугающий клюв и когти. Сапсан Эдгара, промахнувшись, свернул в сторону и мгновение стал подниматься в небо, чтобы набрать высоту для второго удара. То была редкая возможность, которую мы с Эдгаром не однажды обсуждали — возможность пустить Хаброк против цапли.
— Быстрее, Торгильс. Пускай Хаброк! — нетерпеливо крикнул Эдгар.
Оба мы понимали, что кречет нападет на цаплю, только если рядом будет опытная птица, которой можно подражать. Я нащупал поводок и протянул руку, чтобы снять кожаный колпачок, но какое-то странное предчувствие охватило меня. На руках словно повисли цепи.
— Давай, Торгильс, поторапливайся! Времени мало. У сапсана осталась еще только одна попытка, а потом цапля окажется среди деревьев.
Но я не мог. Я посмотрел на Эдгара.
— Прости меня, — сказал я. — Но что-то не так. Я не должен пускать Хаброк. Не знаю, почему.
Эдгар начал злиться. Я видел, как злость нарастает в нем, глаза его утонули глубоко в глазницах, губы сжались. Потом он глянул мне в лицо, и случилось то же, что и тогда, у лесной криницы. Гневные слова замерли у него в горле, и он проговорил:
— Торгильс, с тобой все в порядке? У тебя странный вид.
— Все в порядке, — ответил я. — Все прошло. Не знаю, что это было.
Эдгар перенял у меня Хаброк, снял колпачок и поводок и взмахом руки пустил сокола. Сокол поднимался все выше и выше в небо, и в первое мгновение мы были уверены, что кречет присоединится к выжидающему сапсану и будет действовать, как он. Но тут белая в крапинку птица словно ощутила некий древний зов, и вместо того чтобы взмыть вверх и присоединиться к выжидающему сапсану, Хаброк изменила направление полета и полетела на север, ровно и уверенно взмахивая крыльями. Снизу, с земли, мы следили, как сокол в стремительном полете удаляется, пока он вовсе не исчез из вида.
