Столь дурные отношения между народом и кандидатом на престол могли и при наиспокойнейшем переходе престола явиться источником потрясений, — насколько же более теперь, в разгаре мятежа, когда народ вновь завоевал свой былой суверенитет и возвратился к состоянию естественного права, когда он вооружился, когда чувство единства возбуждало в нём бодрящую уверенность в своих силах, когда мужество его, вследствие счастливых успехов, обещаний сторонней помощи и увлекательных надежд, возвысилось до степени непоколебимой уверенности. Презрев утверждённые уже за Фердинандом права, чины объявили свой трон свободным, свой выбор ничем не связанным. Не было никаких надежд на добровольное подчинение Чехии, и если Фердинанд хотел стать носителем чешской короны, то ему предстоял выбор — либо купить её ценой всего того, что делает корону желанной, либо же добыть её с мечом в руке. Но как добыть её? На какую из своих земель ни бросал он взгляд, все они были объяты пламенем. Силезия уже была вовлечена в чешское восстание; Моравия собиралась последовать её примеру. В Верхней и Нижней Австрии, как и прежде при Рудольфе, бурлил дух свободы, и ни один земский чин не желал приносить присягу. Венгрии грозил нападением князь Семиградья Бетлен Габор; таинственные вооружения турок приводили в трепет все восточные области; в довершение смуты протестанты в наследственных землях Фердинанда, возбуждённые общим примером, также начали поднимать голову. В этих землях протестанты имели численный перевес: в большинстве областей им принадлежали источники тех доходов, за счёт которых Фердинанду предстояло вести войну. Люди безразличные начали колебаться, верные — приходить в отчаяние, и лишь мятежники сохраняли мужество; одна половина Германии подбадривала восставших, другая бездеятельно ожидала исхода борьбы; испанская помощь была ещё далека. Всё, что подарила Фердинанду минута, она грозила вновь отнять у него.
Что бы ни предлагал теперь Фердинанд чешским мятежникам под тяжким давлением необходимости, — все его мирные предложения высокомерно отвергались. Уже граф Турн во главе целой армии появляется в Моравии, чтобы заставить эту единственную, ещё колеблющуюся провинцию принять решение. Появление друзей даёт моравским протестантам сигнал к восстанию; Брюнн взят; все остальные области сдаются добровольно; во всей провинции меняют религию и правление. Возрастая на пути, поток мятежников вторгается в Верхнюю Австрию, где единомышленники встречают его ликованием. «Никакого различия не должно отныне быть между религиями, — равные права для всех христианских церквей. Ходят слухи, что в стране вербуют иноземцев для угнетения Чехии. Их разыщут, и вплоть до самого Иерусалима будут гнать врагов свободы». Ни одна рука не поднялась на защиту эрцгерцога. Наконец, мятежники располагаются лагерем перед Веной, осаждая своего повелителя.
