Дэцин пьет цергинское ву, темно-красное, как венозная кровь. Даже смотреть неприятно.
— Давайте выпьем теперь за Анзору! Чтоб получилось.
Бог весть, какой это уже тост по счету. Глаза блестят, народ навеселе.
— Кстати, про христианское воспитание… Приходит домой с занятий по катехизису сын Мирро…
Йэн Мирро - префект, один из руководителей ДС.
— Ну, спрашивает отец, что вам там сегодня рассказывали? - Ну рассказывали, как Бог послал Моисея за линию фронта со спасательной миссией, чтоб, значит, вывести иудеев из Египта. Пришли они к Красному морю, соответственно, инженерное отделение Милитарии поставило энергетические щиты, остальные по дну моря марш-броском перекинулись на тот берег. А потом Моисей по рации чирикнул в штаб и вызвал авиацию. Прилетела парочка "34"-х и разбомбила на хрен эти щиты. Так иудеи и спаслись… Мирро спрашивает: - Что, прямо так и рассказал? Сын: - Да не, конечно, но если б я тебе рассказал, как учитель, ты бы ни за что не поверил в этот маразм.
— Дайте мне ребенка, - требует Иволга, - я теперь за него отвечаю!
Девочку передают из рук в руки. Она лишь улыбается и помахивает ручонками.
Как хорошо, думает Ильгет, как тепло и легко здесь. Хорошо, что только наши. Не пришли даже супруги Гэсса и Миры. Вообще-то, конечно, это ненормально. Так нельзя. Неужели это только потому, что лишь они, эти люди, все испытывали на себе эту черную волну, что ложится с неба… и когда воздух кругом горит, и земля тоже горит буквально под ногами, или встает дыбом, закрывая все. Нет, не надо думать об этом. Ведь я уже давно на Квирине. Очень давно. Пора и забыть. Нас что-то связывает, то, чего не знают другие - поэтому мне с ними так легко? Хотя скорее просто потому, что интроверт я, и боюсь незнакомых, не хочу общаться с теми, кого мало знаю. Мне бы хотелось, чтобы здесь сидела Айледа. И против Беллы я бы ничего не имела в виду. И против мамы тоже. Хотя все они огня не нюхали и дэггеров не видели. Может быть, со мной что-то не в порядке?
Иволга чуть-чуть подбрасывает малышку в руках.
— Давно с такой куклой не приходилось играть… знаешь, завидую.
Арли глядит в лицо Иволге и вдруг начинает смеяться. По-настоящему! Улыбается она уже давно, а тут вдруг начинает тонко и заливисто хохотать.
— Ой, смотрите! - кричит Ильгет, не помня себя, - смотрите, она же смеется!
— Да, это всегда так трогательно, - смущенно говорит Данг, опуская взгляд, - когда они в первый раз…
Ильгет смотрит наискосок, на Арниса, и ловит его взгляд - такой светлый и блестящий, такой счастливый, и кажется, в глазах блестят слезы, но наверное, это только кажется.
