Саня поежился. Не думал, не гадал, жил в согласии с законами, - старался, во всяком случае, - а тут попал, так попал. И обратной дороги уже нет. Он себе ту дорогу отрезал собственным поганым языком. Сто раз была права мамка: гордость еще ни одного кота до добра не доводила. Ехал бы сейчас у Чалого в кибитке, халву кушал, вином запивал. Сам весь черный, в ухе серьга, на ногах шикарные сапоги лучшей цыганской работы. А еще бы ему Чалый дал рубаху красного атласа. О! Гитару забыл. Гитара бз-з-зым-м-м. Вай, вай, вай, загубила-а-а ты мою головушку…
— Цыпа, а вы давно вместе?
— Давно, наверное.
— Что значит: наверное? Ты разве точно не помнишь?
— Помню. Только я не всегда была с ними. Уходила.
— Надоело скитаться?
— Меня замуж взяли.
— И что?
— И ничего! - обернулась Фасолька. - Отстань от нее.
Саня, оторвался от созерцания облаков. У Сольки даже спина выражала возмущение. Он глянул на Цыпу. Та продолжала цепляться за бортик. Пальцы побелели, глаза закрыты, сморщилась. И так не красавица, а стала уж просто-таки страшна. И вот-вот расплачется, сообразил кот.
— Цыпочка, прости, если обидел. Я ж не хотел.
Вроде и не виноват, а кажется, что виноват. Ну, бабы! Никогда не знаешь, от чего они крик поднимут. Что он такого сказал-то?
— А хочешь, я тебя на коленях подержу? Брось ты этот бортик. Иди ко мне.
Цыпа будто не слышала. Саня переполз к ней и мягко боднул головой в живот.
— Цы-ы-па? Ну, погладь меня. Сразу с души камень свалится, - подсунулся под руку, которая не сразу, но таки провела по лохматому затылку. - Еще, еще гладь, а я мурлыкать стану.
Над головой заквохтало. Саня посмотрел. Цыпа уже точно не собиралась реветь. Сморщенное личико разгладилось. Она опять хихикнула. За ней следом звонко залилась Солька:
— Ну, Санька, ну, хитрец. Давай я тоже заплачу, а ты меня пожалеешь.
— Чтобы Апостол мне потом шею свернул?
— Делать ему больше нечего. Если бы он всем моим мужикам шеи сворачивал, в стране бы население уполовинилось. Ты на то, что ночью было, не смотри.
— Я думал, он твой муж, - смущенно отозвался Саня.
— И он, и Эдвард. Они оба - мои мужья. И ты будешь. Только, чур, с ними не драться. Каждому достанется. Я ж - Фасолька.
Что-то такое про дриад говорили. Саня думал - байки. Ан, нет. Его мгновенно обдало жаром. Он даже от курицы отодвинулся. Сухое жилистое тело Цыпы вдруг показалось деревянным. А рядом, руку протяни, перед глазами туда сюда ерзает широкий зад Сольки. Телегу в очередной раз подбросило. Саня, считай, не заметил. В штанах стало тесно. Лицо запылало. Он потянулся и сунул руку девушке под ягодицы.
