Однако мне становится интересно, сколько старых извращенцев мастурбировало, глядя на меня. Вполне возможно, что такие акты совершались очень часто.
Прежде чем я стал Божьим оком, это могло происходить регулярно. Потому что старых извращенцев везде полно, они прячутся за заляпанными зеркалами в общественных уборных, на балконах или возле дыр, специально проделанных в стене, наблюдая, мастурбируя, фантазируя о тебе. Интересно, кто-нибудь еще задумывается о таких вещах?
– Я больше всего люблю песню «Величайший герой Америки», – говорит Христиан. – Он не замечает извращенца-соседа.
– Да, она тоже клевая. В сегодняшнем шоу мы обязательно ее исполним.
– Это будет полный отпад, чувак! Обещаю!
«Звездные войны» на самом деле мое любимое шоу. Я боготворю его. Есть что-то в фантастике 70-х, от чего меня прет – неповторимое сочетание диско, футуризма и эротичных скафандров из спандекса.
* * *
Фигура, слишком стремительная, чтобы Божье око могло ее засечь, проходит позади Джона, который до сих пор лижет окно, слюна стекает по пыльному окну и воняет. Фигура входит.
Это Гроб, другой мой сосед. Лучший друг Христиана после меня. Он японец, но никогда не говорит на родном языке. Хотя акцент всегда при нем.
Я возвращаюсь в себя, и мы внимательно слушаем его.
Приветствие Христиана:
– Гробовщик, где ты пропадал целый день? Я думал, мы тут сегодня шоу собираемся устроить.
– Я пытался достать смычок, – отвечает Гроб. – Наш – полное говно, я весь город оббегал в поисках. В конце концов нашел один у Ленни.
– И как он?
– Не ахти, но вполне сойдет, старина.
Гроб употребляет такие слова, как «старина», потому что он помешан на пиратах, то есть на стереотипном образе пиратов. Он всегда одевается по-пиратски, напяливая шляпу с черепом и черную повязку на глаз. И говорит с псевдопиратским акцентом, который у него плохо выходит, потому что японский еще слишком силен. Смесь пиратского и японского акцента образует совершенно новый, индивидуальный акцент Гроба. Иногда я с трудом понимаю его речь, но Христиан, кажется, понимает с полуслова.
Гроб поворачивается ко мне:
– Ей, Лист, ты гврл ему? – он спрашивает меня, но смотрит на Христиана. По моему телу пробегает дрожь. Я слышал, что он задал мне вопрос, но не могу разобрать слов и ответить.
– Что? – неуверенно говорю я.
– Ты гврл ему?
Я дрожу.
– Говорил что? – Христиан спасает меня от необходимости отвечать.
– Мы сдали в арнду еще одну комнату.
– Да? И кому?
– Сатане, – отвечает Гроб.
