Он вспомнил об этом разговоре, стоя у края тротуара в ожидании такси. И вдруг глаза его наполнились слезами. Впрочем, такое и прежде нередко с ним случалось, стоило только подумать об Изабелле. Она была его итальянской оперой, его океаном. Глубина его чувства к ней порой пугала его самого.
Наконец возле него затормозило такси. Назвав шоферу адрес, Этрих задумался: что сказать Бруно и о чем его следует спросить? Но тут, в который уже раз, он взглянул на все случившееся с ним словно со стороны, и мысль о нелепости, невероятности событий минувшего дня вытеснила из его головы все остальные соображения. Тогда, решив ни о чем больше не думать, он откинулся на спинку сиденья и уставился в окно, за которым мелькали вечерние огни. Ему вспомнился последний разговор с Китти, ее раздраженный тон. И в тысячный раз со времени их разлуки он ощутил несказанную горечь при мысли о том, как тяжко пришлось страдать женщине по его вине. Ирония же ситуации заключалась в том, что действовать именно так, а не иначе его заставила любовь, а вовсе не ненависть и уж ни в коем случае не желание причинить ей боль.
В течение долгих лет, а следовательно, значительную часть своей жизни в браке Винсент Этрих был и оставался настоящим кобелем, во всем, что касалось охоты за женщинами. Однако это вовсе не означало, что, подобно многим мужчинам, он их презирал. Напротив, человеком он был добродушным, с сердцем чересчур мягким, пожалуй даже женственным, и в этом-то и заключалась его беда. Женщин он буквально боготворил. Его все в них восхищало, и они это чувствовали. Многие из них утверждали, что увлеклись им потому, что в нем удивительно гармонично сочетались мужественная внешность и мягкая женственность души. Для столь ненасытного мужчины комбинация эта была убийственной. Одна из его приятельниц, Лия Мэддокс, с которой у него давным-давно была связь, без тени улыбки называла его своей лучшей подружкой. И в самом деле, часто ли встретишь мужчину, готового часами слушать женскую болтовню ни о чем? Не перебивая, без малейшего намерения ускорить с помощью такой уловки неизбежный ход событий. И женщины безошибочно чувствовали, что он ими искренне интересуется, сопереживает и питает к ним неподдельное дружеское расположение. Ну а уж то, что он неизменно желал переспать с каждой, кого выслушивал, почти не имело ко всему этому отношения. Большинство знакомых ему мужчин видели в женщинах лишь объекты для самоутверждения, для него же любая из них была воплощенным чудом.
