Правда, напоследок Безликий сказал:
– Знаете, Тадеуш, мне почти всегда нравилось работать с вами.
Лица его как всегда не было видно, но Тадеушу почему-то вдруг показалось, что там застыла хищная улыбка. Улыбка довольного зверя, сытого и ленивого.
Слово «почти» и прошедшее время «нравилось» в свете разворачивающихся событий невольно приобретали зловещую окраску.
Утро того дня, когда должна была пройти запись, Тадеуш встретил все на той же волне какого-то лихого куража. Он наконец-то делал что-то, что хотелось делать именно ему и от осознания этого факта испытывал нездоровое возбуждение.
С трудом дождавшись завтрака и даже не закончив его, он отправился в комнату с имперским креслом, где уже ждала группа видеозаписи. По пути он не удержался и улыбнулся охраннику, который пропускал его в дверь. Но тут же сердито одернул себя, поймав неожиданно внимательный взгляд с его стороны. Не хватало еще все завалить из-за какой-то мелочи. Нет уж, сегодня он, Тадеуш Лапек, все сделает как надо.
И, войдя, замер. Одна из пары глаз, что привычно встречали его подобострастным взглядом, принадлежала девушке.
Почему-то именно сегодня Безликий счел нужным нарушить установившийся порядок вещей, который не допускал с той памятной записи женского присутствия в съемочной группе. Причем счел нужным не просто нарушить, а тщательно подчеркнуть это, как будто бы до Тадеуша могло не дойти.
Девушка почтительно смотрела на немолодого уже Императора, небрежно откинув длинные светлые волосы.
Когда он очнулся, вокруг было практически темно. Мартин даже не сразу сообразил, где он, и что вообще произошло, а, вспомнив, поморщился. То, что он находился в капсуле жизнеобеспечения, а не на базе, не могло означать ничего иного, кроме того, что его не нашли. Если вообще искали. Или было кому искать. Ведь если штурмовик энергов был все-таки не один… Эту мысль Мартин вообще отогнал от себя как ненужную: их база без воздушного прикрытия продержалась бы от силы пару минут.
Капсула, судя по всему, была разбита. Мартин осторожно выбрался наружу, каждую секунду опасаясь вспышки боли в какой-нибудь части своего тела, но, к его глубочайшему удивлению, на первый взгляд он был невредим. Не считая нескольких синяков и разбитой брови, кровь на которой уже запеклась, Мартин вышел из этой переделки практически без ущерба для себя. Как всегда, после пережитого боя на душе было весело и радостно, хотелось заорать во всю глотку от переполнявших его чувств, но Мартин строго одернул себя – предстояло еще как-то добраться до базы.
