– Вадим, – я изобразила милейшую улыбку и выставила вперед свою тощую коленку, – а ты не мог бы дать совет, как его убедить?
Коленка подействовала. Соколов приподнял брови вверх.
– Во-первых, сколько раз тебе говорить, что нельзя начинать просьбу со слов "а не могли бы вы?". В самом вопросе заключена возможность отказа. Во-вторых, если ты имеешь одинаковый социальный статус с собеседником, убеждать его ни в чем не нужно. Делаешь так: одеваешься в красное, волосы убираешь назад, на нос нацепляешь очки и смотришь поверх них. Говори громко, четко и настойчиво… Накануне порепетируй. Главное – не давай никому опомниться. Не проси, а требуй. Говори короткими приказными фразами: "сделайте", "предоставьте", "объясните"…
– Угу, и меня пошлют куда подальше, – скрестив руки на груди, усомнилась я.
Никто тебя не пошлет. Наоборот, согнут спины и побегут рысью. Сашка, люди хуже баранов. Бараны без вожака в депрессию не впадают, люди же, если ими никто не управляет и не вносит в их существование порядок, – деградируют, грызутся и в конечном счете истребляют друг друга. Ты когда-нибудь видела, чтобы бараны истребляли друг друга стенка на стенку?
– Ни за что не проголосую за кандидата, которого ты продвигаешь, – мне почему-то стало обидно, причем глобально, так сказать, за все человечество.
– Вот видишь, Сашенька, – вздохнул Соколов, – прав был Уинстон Черчилль, говоря, что пятиминутная беседа со средним избирателем – лучший аргумент против демократического строя.
Невнятно бормоча благодарности и обещания непременно позвонить на будущей неделе, я выбралась из кабинета.
– Ф-у-у-х! – вырвался у меня вздох облегчения.
Соколов умеет быть неотразимо убедительным. Если ему понравилась какая-нибудь женщина, можно спорить, что через несколько дней она будет готова идти за Вадимом на край света. Слава богу, что у меня выработался стойкий иммунитет к его липким сетям. Как только чувствую, что снова привязываюсь, – моментально спасаюсь бегством.
Заехав ненадолго домой, я была встречена недовольным Себастьяном и едва не сбита с ног Бронсом, которого Николай Иванович оставил у меня, на радость горничной Елене. Кот вышел мне навстречу, ожесточенно дергая хвостом. Весь его вид выражал одно: "Ты где шлялась?!" А Броне прыгал на месте, как сумасшедший, пытаясь облизать меня с головы до ног. Для тех, кто встретится с ним впервые, поясню: Бронсик – это боксер. Пронзительно рыжий, с белой полосой на лбу, ослепительно белой грудью и такими же лапами. В трехмесячном возрасте он ухитрялся срывать шторы вместе с карнизом и сдирать обивку с мягкой мебели "чулком". Единственный его друг среди котов – мой Себастьян. Некогда Николай Иванович примирил их, окатив ледяным душем. С тех пор они друг в друге души не чают. Быстренько задобрив кота баночкой красной икры с кусочками сливочного масла, а Бронса утихомирив целой миской корма "Роял Канин", я включила свой ноутбук. Надо было найти тюрьму, откуда сбежала Жанна Агалаева. От Розы и Ефрема было известно, что это самая крупная женская тюрьма в Марий Эл, или "колония", как правильно называют подобные учреждения. Выяснила я все через Интернет. Месяца два назад от нечего делать я освоила это техногенное пространство. Очень полезная, кстати, вещь.
