Мытарин, практический руководитель колонны, размышляя о медлительности движения, вычертил соответствующий график и увидел неутешительную закономерность: по мере удаления колонны от Ивановки скорость ее движения замедлялась. Если в первый день было пройдено 3,6 км, во второй 3,3, в третий – 2,5, то в четвертый, пятый, шестой и седьмой соответственно – 2,9, 2,8, 2,7, 2,5 км. Чем дальше, тем медленней. В отличие от космической ракеты. Потому что предыдущее движение здесь не разгоняло колонну, а тормозило ее: с ростом числа машин и людей усложнялось управление, связь, материальное и техническое обслуживание…
В четвертый – седьмой дни скорость могла бы упасть много ниже, но благотворно сказывался нелегкий опыт, к тому же добычу, поскольку она не рыба, перестали поливать, а ко всему к этому наступила прохладная, с освежающими дождями погода.
В следующую неделю движение стабилизировалось на скорости два километра в день – благодаря тому что на первом отрезке пути от Ивановки до Хмелевки вместо грузовиков поставили собранные со всех ближайших районов ленточные конвейеры, транспортеры, переоборудованные зернопогрузчики, самодельные – спасибо Сене Хромкину и Веткину – катки, которые включались в действие одновременно. Грузовики и обслуживающие их люди работать с такой синхронностью не могли. И чем больше росло их число, тем ниже падал их кпд. Почему, товарищи инженеры?
– Потому, – ответил Мытарину хмурый Веткин, – что мы в одной упряжке, и каждый из нас должен работать одинаково добросовестно и успешно. Каждый! Если хотя бы один будет неумехой, лодырем, разгильдяем и остановится › – встанет вся колонна. Вся! Иначе не получится, товарищ начальник, мы связаны общим грузом, живым безразмерным по длине грузом, – мы его разорвем, раздавим, уничтожим, если будем действовать несогласованно или недобросовестно. Каждый в отдельности и все вместе.
– Много еще надо для нашей согласованности, – вздохнул Мытарин.
– Немало. Но кое-чего мы уже достигли.
Такие общие вопросы беспокоили далеко не всех. Руководители отраслей обслуживания бились над своими проблемами, которые казались им куда важнее. Тот же Заботкин с утра до ночи хлопотал, чтобы накормить и напоить растущую армию работников-нахлебников, которая сейчас не заботилась о себе и села на полное обеспечение райпотребсоюза. Сухостоеву и его милиционерам – они отвечали за сохранность безразмерного чуда – эта армия казалась потенциальным носителем общественного беспорядка, потому что она больше стояла, чем ехала – по два-то километра в день, – а от безделья чего только не захочется людям, особенно молодым и здоровым. Правда, их внимание на какое-то время занимал Анатолий Ручьев со своими самодеятельными артистами, но его концерты проводились только по вечерам и настраивали людей скорее на игриво-легкомысленный лад, чем на выполнение скучных инструкций и кодексов. О нарушениях правил пожарной безопасности докладывал по начальству т. Башмаков. Такое-то, понимаешь, скопление работающих машин и людей, их заправляют горючим и кормят пищей, а они, извини-подвинься; производят выхлопы с искрами и бросают из кабин окурки без правил соблюдения.
