Юрьевна положила недокуренную папиросу в пепельницу, вышла из-за стола и села рядом с сыном на стул у стены. Ручьев был замученным и, казалось, постарел на несколько лет. Она обняла его за плечи. – Рассказывай, Толя.
Ручьев торопливо, с пятого на десятое, рассказал, то и дело заглядывая в худенькое, морщинистое лицо матери и стараясь по его выражению, по взгляду все повидавших усталых глаз определить, как опасно его положение и можно ли из него выйти без больших потерь.
А Юрьевна тоже была утомлена, ее тоже одолевали телефоны, райсовет тоже занимался вопросами выполнения планов, причем в масштабе всего района, разговор несколько раз прерывали, и он услышал, что Межов сейчас на заседании бюро райкома, будет только в конце дня. Ручьев подхватился бежать в райком – ведь Балагуров утром специально напоминал ему о бюро, – но Юрьевна остановила: – Посиди, Толя. Заседание у них уже началось, – она показала на настенные часы, – тебе сейчас не до бюро, зайдешь в конце. Если успеешь. Кашу ты заварил большую, расхлебать бы. Как же теперь с печатью-то?
– Сам не знаю. Хотел сразу производством заняться – не дали, названья менять заставляют, сводки разные, совещания, посетители, бумажки… Видно, недаром с утра было столько плохих примет.
– Каких примет?
– Да за сигаретами возвращался, кошка дорогу перебежала, дверью в проходной ударило…
Юрьевна печально поглядела на него, вздохнула. Никогда он не придавал значения никаким приметам.
– Ума не приложу, Толя. Не верится. Покажи-ка язык.
Ручьев показал – синий и длинный, как у загнанной собаки.
Юрьевна покачала обесцвеченными светлыми кудерьками:
– Сыночек ты мой! – И встрепенулась, кинулась за стол к телефону. – Давай не охать, а действовать. Надо сейчас же сделать официальное заявление в милицию, дать объявление в газету, а потом уж заботиться о новой печати, заниматься другими делами. Беги в милицию прямо к Сухостоеву, я ему позвоню.
Ручьев кивком поблагодарил и пошел, но от двери поспешно вернулся:
– Ma, не подскажешь новое название комбинату?
Юрьевна уже сняла трубку и сердито замахала ему – иди, иди, не до того сейчас.
В кабинет вбежала потная Смолькова, заступила Ручьеву путь:
– Давайте бумагу, товарищ Ручьев, что вы от меня бегаете! Или на меня хотите свалить? Не выйдет! Я за ваши мясорубки отвечать не стану. – И устремилась за помощью к Юрьевне: – Он сам, Клавдия Юрьевна, устно разрешил собрать металлолом…
Ручьев выскочил на улицу и устремился в милицию.
