Кен через силу хихикнул. Ему на самом деле было совсем не до смеха. Россказни про нравы шаку он тоже слышал неоднократно, и хотя, наученный опытом общения с болотным народом, не верил во всякие ужасы, приписываемые подгорным изгоям, опасения оставались. Пускай пожирать заживо их никто не станет, но убить-то все равно можно, причем множеством способов. Втроем на лесной опушке они живые мишени с любой точки зрения. А эльфу все смешно. Небось лучше других знает историю превращения северных тангаров в гномов. «Плач о деве Иньеросэ»[7] сочинили его злопамятные предки.
– Боюсь, мы зря потеряли два дня. Лорд Крэнг уж, наверное, по наши души отряд послал, – вздохнул Кен.
– Если есть шанс, то почему бы не попробовать им воспользоваться?
– Слушайте, мастер Альс, – не выдержал сэр Соланг. – Что вам-то до баронетов? Вы – наемник, эльф, и к тому же пришлый, да и барону никаким боком не родня. Отчего вдруг такое милосердие?
Ириен давно ждал этого вопроса, который витал в воздухе с того момента, как он вызвался помочь. Даже барон удивился. Только вслух не сказал ничего.
– Дело не в детях.
– А в чем?
– Сложно объяснить…
Сложно объяснить двум этим людям, что почти пятнадцать лет подряд ты был лангером, воином армии судьбы, и уж что-что, а отличить естественное стечение обстоятельств от злонамеренного чужеродного вмешательства в ткань судеб ты умеешь лучше всего. Нельзя перестать быть лангером, даже если твоя ланга рассеяна по всем обитаемым землям. Даже если Элливэйда и Джиэссэнэ давно нет в мире живых. Даже если ты честно попытаешься забыть о своем долге, ведя простую жизнь честного наемника.
Когда Альс только услышал о странной хвори двойняшек, та сила, которая когда-то сплавила в единое целое двух эльфов, тангара, орка и трех людей, мертвой хваткой сжала горло. Он просто не мог расписаться в собственном бессилии. Лангер идет до самого конца, даже если путь ведет за Грань.
«И вот попробуй теперь объяснить им то же самое». – В ехидном внутреннем голосе чудилось подлинное ликование.
«Гад ты, а не внутренний голос. Ты же должен за меня быть».
«Ну что ж поделать? Это же ты ведешь себя так, словно тебя во сне подменили. То ты хладнокровный зверь, то ты – спаситель детишек. Пора определяться».
«Вот я и определяюсь. Проваливай!»
Самым лучшим выходом было ответить вопросом на вопрос.
– А может быть, мне просто не нравится, когда так поступают с невинными малышами? – спросил он вызывающе. – Разве я зверь какой? Если нелюдь без титулов и рыцарских шпор, то уже и не могу помочь невинным?
