Генчик сказал рассудительно:
– Мама, зачем тебе чужие страдания? Ведь у самой зуб болит.
– Не болит! Я зашла к одной знакомой, к экстрасенсу. Она его заговорила до завтра… Так что не рассчитывай на снисхождение.
– Мам… Я больше не буду. – Генчик спрятал хихиканье внутри себя. Вышло вполне серьезно. Мама очень удивилась. Никогда раньше сын таких слов не говорил, считал ниже своего достоинства.
– Что ты не будешь, нечистая сила?
– Купаться с человеком, который теряет очки! – Генчик, помня про резинку, пообещал это со всей честностью.
Мама сказала, что когда-нибудь она все-таки возьмется за Генчика всерьез. И пошла на кухню. Он – следом.
– Ну, чего ты такая… недовольная жизнью? Ведь зуб-то уже не болит!
– А вдруг заболит раньше, чем к врачу попаду? Этого и боюсь… А еще за Елену переживаю. Как она там?
– Ох, я забыл! – И Генчик торопливо сцепил пальцы замочком. – Да ты, мам, не бойся. Она уже, наверно, «Мисс Кнопперинг»…
– Кто-кто?
– Ой, то есть «Мисс Утятино!»… Хотя нет, рано еще. Там небось эта волынка до самого вечера…
Но вот наступил и «самый вечер». Давно уже пришел с работы отец (хмурый из-за всяких неприятностей в мастерских). Поужинали. Посмотрели двухсерийное кино «Большое приключение Зорро». А Прекрасная Елена не объявлялась. Мама была как на иголках. Наконец не выдержала:
– До утра у них там, что ли, этот конкурс!
– Наверно, обмывает свою корону на праздничном банкете, – язвительно заметил Генчик. Но на душе у него тоже кошки скребли.
Отец повозился на скрипучем стуле.
– Пускай только придет. Не захочет больше никаких корон…
– Ты забыл, что ей почти двадцать лет, – печально сообщила мама.
– Она сама забудет, когда получит ремня…
Генчик хихикнул, но кошки заскребли сильнее.
А потом уже не кошки, а прямо тигры зацарапали – когда стрелки перевалили за одиннадцать. Генчик решительно закусил губу и двинулся к выходу.
– А ты куда?!
– Ну, «куда-куда»… Сейчас вернусь.
На улице было душно и сумрачно. Вообще-то июньские ночи светлые, в половине одиннадцатого только-только прячется солнце. Но сегодня, будто для пущего напряжения нервов, скопились черные облака. В отдалении погромыхивало, навалились густые сумерки. Лишь на северо-западе тускло светилась над крышами, под кромкой туч, закатная щель.
Дом культуры был не близко, на другом краю Утятина. Но Генчик помчался со скоростью мотоцикла и оказался там через десять минут. Только зря. Еще издалека он увидел, что в окнах всех этажей темно.
