— Чего же ты подмешал мне вчера, шаман недострелянный, — Егор окинул взглядом темный сарай, в надежде найти чем открыть замок наручников. В голове до сиих пор шумело. Он вспомнил вчерашний чаек на травках. Чабрец, имбирь, еще чего-то. Ну дед. А вот и оно. Егор сомкнув две части наручников на шляпе гвоздя, выдрал его из издающих гнилостный запах, досок. Провозившись полчаса, он уже почти открыл замок, когда под дверью завозились и оттолкнув угодливо открывшего перед ним дверь мужичка, в сарай вошел вчерашний старичок-лесовичок.
Когда Егор помог ему вытащить съехавшую в канаву телегу и собрал свалившиеся с нее тюки и коробки, старик предложил ему поужинать в единственном более-менее сохранившемся здании в деревне — местной каталажке. Рассмеявшись, он согласился. Зажаренная на вертеле перепелка, красное Токайское и судак, запеченный в глине — такого Егор не пробовал и до ЭТОГО. Старик оказался компанейским, весь вечер рассказывал байки из прошлой жизни и о нынешнем бытии его деревни, вернее общины. Говорил легко, не 'грузил'. И молодой человек почти заглотил наживку. Так по крайней мере показалось старику. Но Глебыч перестарался, когда он со свойственным жителям периферии жаром, стал чихвостить Москву. По лицу Егора было видно, что стариковские аргументы для него, Москвича, оборачиваются контраргументами. Когда Глебыч заметил, что перегнул палку, было уже поздно, и тогда появился тот самый чаек на замечательных травках.
Вошедший в сарай дед, ничем не напоминал недавнего собутыльника-собеседника. Из-под всклокоченных бровей со стальным блеском прожигали насквозь, препарируя по частям, маленькие, колючие глазки. В голосе, не особо и громком, тоже чувствовалась сталь. Егор поежился.
— Ну Егорушка, не захотел ты вчера по-хорошему — придется поговорить с тобой сегодня по другому. Дам я тебе еще один шанс. Посиди, подумай до вечера. Но скажу — многое ты уже потерял, а не одумаешься, потеряешь еще больше. И не добро так взглянул.
Он понял, что перестал существовать для деда в каком-то своем этаком качестве. Понижен разрядом, так сказать. А что буду упрямствовать — в рабы запишут? Нет уж.
Процессия вышла, и Егор опять принялся за неподатливый замок, поглядывая на то, что делается снаружи. Вот какой-то лысоватый, похожий на актера, игравшего Андрея Рублева, мужичок, потащил его амуницию в пристройку, стоявшую чуть позади и слева от сарая. Вот два мужика, совсем молодой и бородач постарше, занялись снаряжением ленты КПВ. Видимой охраны, кроме дремавшего на чердаке пулеметчика, не наблюдалось. Но это еще ничего не значило. Хотя, судя по тому, как содержали его (сковав наручниками только руки и посадив в захламленный сарай) другой охраны могло и не быть.
