— Не, Шана, ничего ты не понял. Была бы возможность проверить — я бы с тобой поспорил, что он сейчас не спит, мучается.
"Да чего ему мучиться-то?" — хотел спросить Шана, но не стал: понять объяснения Меро у него не получалось. Слишком уж много там было зауми. И вправду, лучше было отправляться в каюту и завалиться спать…
А мальчишка, действительно, никак не мог заснуть. И дело было совсем не в том, что спать пришлось на голом деревянном полу в душной каморке: накануне условия были те же, но всю ночь Серёжка проспал, как говориться, без задних ног. Нет, спать не давало то, что в этот день Серёжка впервые почувствовал себя рабом. Раньше он всё время твердил себе: "Я — пленный!", и это успокаивало. В плен стыдно сдаваться добровольно, а если случилось так, как с ним, — то позорного в этом нет. Тем более, что в плену можно ведь вести себя по-разному. Не так давно Серёжка читал толстую книгу, которая называлась "В чужой стране". Там рассказывалось о том, как во время Великой Отечественной войны наших пленных фашисты угнали аж в Бельгию — для работы на шахтах. Но наши убежали из концлагеря и организовали в бельгийских лесах партизанский отряд, да ещё какой. После войны, когда они вернулись домой, их встречали как героев. Конечно, никакого партизанского отряда Серёжка организовывать не думал, но главное-то не в этом. Главное в том, что пленные в книге оставались не сломленными, как бы трудно им не приходилось. Вот и Серёжка старался вести себя так же. Да, он был вынужден подчиняться силе, но знал, что он в любой момент может сказать "Нет!" — и его уже никто не заставит делать то, чего он не хочет. Пусть будут мучить, пусть хоть убивают — он не отступит.
Так было раньше. А сегодня Меро добился от Серёжки того, что это «нет» застряло у него в горле. Значит, он сломался? Значит, он всё-таки раб? Или всё-таки нет? Ведь это «нет» он не произнёс не потому, что боялся за себя, а ради того, чтобы избавить от мук и гибели совершенно невиновного Шипучку. В том, что Меро способен взаправду содрать с ящера шкуру Серёжка ни секунды не сомневался.
Слишком сложно, всё слишком сложно. Правильного ответа на встающие перед ним вопросы мальчишка никак не мог найти, хоть головой об стенку бейся. Если бы рядом не было ящера, Серёжка, наверное, даже расплакался бы от бессилия. Плакать же при Шипучке было стыдно. К тому же, плачем, конечно, делу не поможешь. А чем поможешь? Мальчишка не знал. И спросить некого. Шипучка если и знает, то не скажет, а Балис Валдисович далеко. И тоже, наверное, в непростой ситуации. Может быть, даже в более сложной, чем Серёжка. Иначе не объяснить, что за столько дней он так и не сумел нагнать этот рабский караван. Плелись-то рабы еле-еле. На Дороге они с Балисом Валдисовичем за один день прошли, наверное, раза в полтора больше, чем караван за два дня. Или это ему тоже только так казалось?
