– Но кого?! – стенали неправдисты, не находя вокруг себя и уж тем более среди себя достойного лидера.
– Вообще-то я готов, – скромно потупившись, заметил председатель местного парламента.
– Ты?! Да ты… Да у тебя фамилия знаешь какая!
– Ну и что, подумаешь, фамилия! Зато умище, умище…
– Да ты сам свое название вслух выговорить не можешь!
Отчего же, очень могу: Руслан-Имран-Хасбулат-Абдул-Об стул-Табурет!
Ааа, – безнадежно махнули рукой неправдисты. – Сиди уж, серый кардинал. Нам местного надо!
Тут-то их воспаленный, затуманенный мщением взгляд упал на сапог.
Братцы, сапог! – воскликнул самый хитрый из неправдистов. – Ей-богу, сапог!
Так он же на нем…
Ну и что? Сейчас на нем, а будет на нас! Он же нелевый, не правый – нового образца… Гляди, наблистили как, – сияет что твой двугривенный! Ну-ка, тащи его!
И, подкравшись к царьку, почивавшему на лаврах, неправдисты вместе с дружественной им частью депутатов подхватили сапог за каблук и общими усилиями – хэк! хэ-э-эк! – стянули его с царственной ноги. И стал сапог служить делу патриотизма, как прежде служил делу демократии. Натянул его на басурманскую свою ногу Аб-дул-Об-стул-Табурет и стал им топать перед собранием:
Вот так раздавлю я неверных! Вот так покажу я узурпатору!
И жидов! – кричала оппозиция.
И жидов, конечно, жидов! Чпок, чпок – всех перечпокаю!
И телевидение!
А конечно, телевидение! Наденем наш сапог на Останкинскую телебашню, чтоб не показывала чего не след!
Господин вашество! – хором запричитали помощники. – Пробудитесь, отец родной! Вы слышите: грохо чут сапоги!
А, где, что! – встрепенулся царек. – № мой это… ну этот-то, правая нога моя!
Его стащили, вашество! – выли перепуганные помощники. – Позорно стащили!
В одном лапте, полубосой и заспанный, отправился царек стыдить свою обувь:
Ай-яй-яй, а еще боевой сапог! Ты же мне присягал!
Никак нет, – отвечал сапог, у которого прорезалсядар речи. – Я присягал Отечеству.
Так я и есть твое Отечество, дурной твой каблук!
Никак нет, мое Отечество есть тот, на которого я надет.
– Тьфу ты, черт, – почесался царек. – Так я ж тебя на кол надену, кирзовая душонка.
Царек был крут и с оппонентами разбирался живехонько: не прошло и часу, как патриотической оппозиции, засевшей в парламенте, отключили свет, газ, воду и электричество, а также забили канализацию: ни тебе чайку поставить, ни, извиняюсь, наоборот. А это последнее очень скоро понадобилось патриотической оппозиции, потому что к парламенту пришли танки и начали предупреждающе рычать. У Абдул-Об стул-Табурета вспотели ноги, и сапог очень быстро это почувствовал.
