Белесая пелена затягивает гавань. Апрельский ветерок - тёплый, влажный - волнует, как женское дыхание у самых губ. Инженер-механик Мартопляс ворчит:
- Туман в баллоны забивать - никакого селикагеля не напасешься…
Дизель-компрессоры сейчас подзаряжают систему воздуха высокого давления, и сосать им туман совсем некстати. Погоны на плечах меха коробились, пересохшие от жара дизельного отсека. Высокий, худой, чем-то похожий на свое длинное офицерское звание «капитан-лейтенант-инженер», Мартопляс склонен к фаталистическому взгляду на жизнь: «Все, что может сломаться - сломается». Но это вовсе не мешает ему внушать своим трюмным, электрикам, мотористам, детерминистскую мысль: «Нет аварийности неизбежной, оправданной, есть чье-то разгильдяйство, есть чья-то халатность…»
Вещи, а затем и провизию грузили сразу в три люка - торпедный, рубочный и кормовой аварийный.
«Четыреста десятая» уходила на глубоководное погружение. Из всех предпоходных испытаний это - проверка прочного корпуса на предельной глубине - самое серьезное.
Подводная лодка вытягивала свое длинное тело из узкого просвета между стенкой и соседним корпусом медленно, плавно, бесшумно, как хорошо смазанный клинок выходит из ножен. Со времен финикийских триер военные корабли были узкими и длинными.
Отсеки - стальные наши траншеи. Приходишь из города, спускаешься в них - и испытываешь такое же чувство, как солдат, вернувшийся из тыла на передовую.
Перед выходом в море - дифферентовка. Мы погружаемся прямо в гавани, чтобы уравновесить лодку под водой, перегоняя балласт то в носовые, то в кормовые цистерны. Мы погружаемся на виду города и на виду гидрометеопоста.
Я навел зенитный перископ на гору Вестник. Сквозь угломерную сетку увидел потемневший от непогоды сруб, оплетенный паутиной антенн, и сигнальную мачту на месте сверженного креста. Алтарную апсиду прорезало панорамное окно. Мощные призмы перископа приблизили его настолько, что стал различим и силуэт женщины с пушистыми волосами… Странно было видеть её отсюда, из-под воды, из мира почти потустороннего. Я крал её взглядом… Но тут боцман сработал рулями - и стекла перископа залила тусклая зелень глубины.
А когда всплыли, командир опустил перископ в шахту.
Волны выгибают позлащенные солнцем спины. Ветер срывает с них гребни, разбрызгивает пену, и в водяной пыли вспыхивают недолгие радуги. Мы выходим из каменных ворот фиорда.
Разошлись в заливе с атомоходом. Редкое зрелище: в море атомные подводные лодки на поверхности не показываются, всплывают они только перед входом в родную базу.
