Кстати, вот этот симпотный всамделишный Капитошка - мистер Крестовский, наш приютский врач, отвечающий за здоровье ребят моего поколения. Человек, так сказать, необычайно широкой души, которая начинается и заканчивается там, где он поддаётся нашим слёзным уговорам и не рассказывает Крысам о том, что мы опять подрались/напились/накурились. Это вот так, лёжа под капельницей, молитвенно прикладываешь руку к сердцу и строишь глазки забитого кокер-спаниеля. Ну и ничё, поворчит и перестанет, а куда он денется? Про Круг он не знает, хотя, возможно, исходя из периодичности попадания в больницу одних и тех же личностей, догадывается. Ладно, это его подозрения и проблемы. Я, конечно, этого мужика уважаю, но у меня и своей каши пять кастрюль заварено.
Когда наиграно-строгие глубоко посаженные глаза жёлто-карего цвета встретились с моими, в них разлилось облегчение. Как ни старался мистер Крестовский сохранять бесстрастное лицо, ничего у него не получилось. У него это вообще никогда не получалось, товарищ Станиславский подтвердит. Поэтому Капитошка осторожно, чтобы не потревожить мою левую руку, в вену которой была введена игла капельницы, присел на край постели.
– Ну, как самочувствие? - поинтересовался он. С трудом отлепив пересохший - питья мне, питья - а впоследствии заплетающийся язык от нёба, я тихо промямлила:
– … Бывало и хуже… Спасибо.
– Всегда пожалуйста, Кейни, - ответил доктор, - с кем это ты так поцапалась?
– Угадайте с одного раза и помните, что за неправильный ответ Вас ожидает вскрытие заживо, - я попыталась фыркнуть, но не смогла. Голова, точнее, наковальня, которая была вместо неё, слегка кружилась - подташнивало. Интересно, в каком формалине сейчас плавает моя настоящая башка? Спасибо, что хоть глазки выкололи и оставили.
– С Эдуардом? - не спросил, а скорее утвердил Крестовский и неожиданно вспыхнул. - Нет, я тебе определённо поражаюсь! Он же сильнее тебя, что ты к нему.?!
– Да это он ко мне полез. Ему видите ли, не понравилось, что… я сую нос в его дела с малолетними девочками… - с трудом, но оборвала я эту гневную тираду. Ай да я, ай да молодца избитая!
– Ну ничего себе, - Капитошка заметно смягчился, мало что паром не пошёл и вздохнул, как порой вздыхают глубоко умудрённые жизнью люди. - Диву даюсь! Эдуарда я хорошо знаю с тех пор, как он маленьким запуганным ребёнком попал в Киндервуд: он, так как является полукровкой, постоянно стоит у меня на учёте - добрая душа! Милый, спокойный парень, красавец, не дурак, не зануда и не увалень. И только
