Ага, вот только усну ли? Ни кворра понять не могу! То все виноватые, то все правые!
"А может, всё-таки плюнешь на это, а?" - безнадежно спросил тот.
Плюну! - вдруг согласилась я. И тут же уточнила: - До утра!
"Хоть так…" - убито вздохнул разум. - "А то я уж думал, ты меня до рассвета насиловать будешь!"
Цыц, лентяй!
"На себя бы посмотрела!"
И посмотрю! Где зеркало?! Куда ты дел зеркало?!! М-да…Ну, подумаешь, замученная ведьма с кругами под глазами и красной от недосыпа радужкой…
"Плохо, видать, смотрела!" - язвительно отозвался голос. - "Спать ложись давай!"
Лягу… Но с одним условием!
"Каким?" - подозрительно насупился он.
Колыбельную спой!
"Чего-о-о-о-о-о-о-о?"
Ммм… Неплохо. Только "о" надо напевней тянуть…
Солнце лениво мазнуло по векам хвостатым рассветным лучом, окончательно отгоняя и без того тревожный сон. Снились какие-то лабиринты, лабиринты, лабиринты… Подсознание явно не хотело давать даже короткую передышку замученному уму.
Настроение было преотвратное. Началось оно с крысы у ножки кровати, ледяной воды в умывальнике, невесть куда запропастившейся сережки - и продолжалось в течение всего утра, достигнув апогея на завтраке.
Чем Ленна решила "порадовать" нас на этот раз я даже и угадать-то не смогла.
Однако один вид этого блюда (словно однажды уже еденного) вызвал у меня такие красочные воспоминания об арогриной молочной горошнице, что острые приступы тошноты пресекли даже малейшую теоретическую возможность угостить ЭТИМ мой желудок. Желудок же, согласный с тошнотой, свернулся тяжелым клубком и испуганно молчал, не решаясь даже вякнуть, тонко намекая на отсутствие в нем пищи вот уже вторые сутки. А учитывая, что вино я при этом пила уже два раза, причем не самого лучшего качества…
– Предлагаю пойти в какой-нибудь трактир… - поморщившись, произнес Кирн.
– Согласна, - подавленно кивнула я, вставая и спеша как можно быстрее вылететь из столовой.
Даждень только-только начинался, и солнце отдавало мягко-бархатистые лучики тепла, не выжаривая мостовую. Я быстро шла по каменной отмостке какого-то административного здания, то и дело вжимаясь в стенку, и чувствовала себя сопливой двадцатилетней девчонкой. Потому что уже к тридцати я научилась на вполне удобоваримом по мнению Ильянты уровне (то есть в совершенстве) считывать мысли людей. И с тех пор мне ни разу не приходилось следить за объектом в глупой надежде, что он как-то выдаст, кто он такой и чего он хочет!
Но увы, у главаря вчерашней банды в кармане или сумке находилось какое-то электрическое приспособление, что отшибало все мои магические способности напрочь. Я ему даже магическую подножку поставить не могла! Разумеется, пыталась, надо же мне хоть как-то проявить лучшие качества своего противнейшего характера!
