Но я все-таки взял такси.
Мне показалось, что нельзя начинать новую жизнь с мелких унижений. И мне совершенно не обязательно так уж резко менять свои привычки. Во Владивостоке или Новосибирске, имея в кармане кучу денег, я взял бы такси – доехать до цирка, до гостиницы, до какой-нибудь девки? Взял бы! Даже если бы не было кучи денег и до зарплаты оставались бы какие-то крохи… Все равно взял бы! Так какого хрена я не могу это сделать в Мюнхене?
Я по Парижу на такси ездил, по Варшаве, по Белграду, по Софии, по Стокгольму, по Мадриду!.. И денег у меня там было намного меньше, чем сейчас. Так неужели я здесь, в Мюнхене, с чемоданом, с этим своим столиком буду по автобусам или метро тискаться?! Чтобы, не дай Бог, никто не увидел, что я приехал просить убежища на таксярнике! Да положил я на всех вас с прибором! Нужны мне ваши эмигрантские блага – как рыбке зонтик! На первое время у меня и своих денег хватит, а потом… Я ж, как говорит Нартай, «не пальцем деланный»! Я на любой ярмарке заработаю. Мне для этого немецкий язык учить не надо – встал вверх ногами и… привет! И всем понятно.
Я показал шоферу заранее выписанный на отдельной бумажке адрес и развалился на заднем сидении отличнейшего «мерседеса». Шофер глянул на бумажку, скользнул по мне презрительным глазом, сказал «Шайзе!», и мы поехали.
Он это «шайзе» говорил на каждом перекрестке, под каждым светофором, независимо от того – красный свет горел или зеленый. За время нашего пути до Унтербергсштрассе он это «шайзе» сказал раз двести! Мне даже показалось, что других немецких слов он и не знает.
Остановился он почему-то у дома пятьдесят четыре, махнул рукой вперед и сказал:
– Вайтер!
Теперь-то я знаю, что «шайзе» – это «дерьмо», а «вайтер» – это «дальше», а тогда… «Вайтер» и «вайтер», а что это значит – хрен его знает! Понял только, что этот говнюк дальше ехать не хочет. Ну, я вылез, забрал шмотки, расплатился и попер «вайтер» – к дому номер семьдесят.
Несу свой драгоценный столик, качу чемодан на колесиках, оглядываюсь по сторонам. Такая симпатичная, негромкая улица эта Унтербергсштрассе. Машин мало, народу – тоже не густо. Чистенькая такая, аккуратная улица.
Впереди просматривается серый домина этажей на семь. Напротив него, на другой стороне улицы – не то пустырь, не то садик недоделанный. В садике народ как на маевке кучкуется – сидят компаниями, на траве валяются. Женщины детишек выгуливают… Старики, старухи… Молодежи до черта. Пареньки все с черными усами, как у нас в Москве на Центральном рынке. И все так же громко перекрикиваются гортанными голосами.
