- Удивительно, я все еще помню слова, которые должны были переносить меня сюда.
Голос появился из ночи без всякого предупреждения и своим приветливым тоном напомнил ему былые дни.
Он ждал этого и даже не удивился, когда услышал низкую мелодию голоса, исходившего из самой глубокой тени в углу беседки, в которой находилась его постель. С некоторых пор, наверное, из-за подкрадывающегося возраста, кровать его костям казалась уютнее. Оторвав взгляд от зеркальной поверхности воды, окружавшей этот островок в саду, коронель всего Кормантора повернул в лунном свете голову и сказал с улыбкой, в которой было больше счастья, чем в его сердце:
- Добро пожаловать, благородная леди Старим.
На миг наступила тишина, потом голос донесся снова:
- Когда-то я была больше, чем «благородная леди». - Это было сказано почти с сожалением.
Элтаргрим поднялся и протянул руку в ту сторону, где, как подсказывало его истинное зрение, стояла она:
- Подойди ко мне, мой друг. - Он протянул вторую руку и почти умоляюще добавил: - Моя Линтра.
Тень зашевелилась, и Илдилинтра Старим вышла на лунный свет. Ее глаза все еще были похожи на два темных манящих омута. Он так живо видел их в своих грезах. Грезы посещали его все эти долгие годы, вплоть до сегодняшней ночи. Грезы - плоды памяти, они и до сих пор выбивали его из колеи.
У коронеля вдруг пересохло во рту, язык стал толстым и неповоротливым:
- Ты?… - Он жестом пригласил ее в живое кресло.
Старимы считали себя самым старинным и самым благородным семейством в королевстве - и конечно, были самыми гордыми. Темные глаза матриарха дома Старима приближались к нему, глаза, которые никогда его не покидали.
Коронелю не нужно было смотреть, он и так знал, что годы не коснулись ее безупречно белой кожи, а фигура (от которой у него всегда захватывало дух) все так же совершенна. Голубые локоны сейчас казались почти черными; Илдилинтра до сих пор носила их распущенными, спадающими до самых пят. Она была босоногой. Заклинания ее пояса примерно на дюйм приподнимали и ноги, и волосы так, чтобы они не касались земной грязи. На ней было полное парадное облачение ее дома, украшенное на животе изображением из драгоценных камней драконов-близнецов, павших от рук храбрых Старимов. Инкрустированные крылья драконов зубчатым золотым орнаментом подчеркивали грудь. Бедра, мелькавшие при ходьбе в высоких, от самой талии, разрезах платья, были опоясаны черно-золотыми спиралями мантии. На стянутых концах мантии висели искусно вырезанные ножны с зубом дракона - ее парадным оружием. Ножны слегка покачивались, сияя, словно маленькая лампа, торжественным красным светом пробужденной магии. Кольцо Бодрствующего Дракона мерцало на руке. Это был не обычный визит.
