Мартин глядел на Сташка, но ничего не мог ответить. Его взгляд невольно остановился на полуоторванной пуговице на куртке Сташка. Пуговица мерно покачивалась и держалась на одной нитке, казалось - вот-вот оторвется. Два стражника, изнывая от жары в панцирях и кожаных колетах, с потными, красными лицами, схватили за плечи Сташка и, вытащив на два шага вперед, силой поставили его на колени на серую, пыльную землю. Палач воткнул меч в землю, поплевал на руки и снова взялся обеими руками за длинную рукоять меча Сташек стоял на коленях, наклонив вперед белокурую голову, и было видно, что его губы что-то шепчут. Пуговица медленно покачивалась на нитке... Палач приблизился к Сташку. Мартин от ужаса уже ничего не чувствовал и ничего не видел, кроме стоящей в пыли на коленях фигуры Сташка и качающейся на одной нитке костяной пуговицы. Широкое лезвие меча молниеносно сверкнуло на солнце, и сразу же послышался тупой, приглушенный звук удара и хряск... "Как в мясной!" - мелькнуло в затуманенной голове Мартина. Сташек лежал ничком, а там, где должна была быть его голова, только растекалась темная лужа крови. Рядом с телом валялась наконец оторвавшаяся пуговица... - Сейчас мой черед... Прощай, Мартин! - хрипло прошептал Ян. - Спета моя песня! От Мартина удалялась худая, в лохмотьях спина ваганта. Ян шел, высоко подняв голову. Около распростертого тела Сташка он остановился и стал на колени. Палач закусил губу и снова с силой взмахнул мечом. Опять тупой звук металла, и в огромной алой луже уже лежали рядом два тела. "Боже мой, теперь я!" Мартин машинально поднял взор: прямо на него глядели маленькие трусливые глазки Венцеля Тима. Ярость обуяла сердце Мартина. - Здехлина33! - загремел он. - Будь ты проклят, Иуда, ты и твой святейший отец! Будьте вы все прокляты! Солдаты схватили его за плечи и поволокли вперед. Начальник стражи стоял бледный, с мелко подрагивающей бородой. - Все равно выгоним вас всех из Чехии! - раздался в последний раз бас Мартина Кржиделко.
* * *
Палач оперся на меч и, тяжело дыша, вытирал со лба пот. Венцель Тим набожно осенил себя крестом. - Кончено! - облегченно вырвалось у декана, и, тронув коня, он поспешно направился к раднице. Остальные сумрачно глядели на три ярко освещенных солнцем обезглавленных трупа, распростертых в пыли. Лошади беспокойно прядали ушами, испуганно косились на окровавленные тела и пятились. Пуркмистр ударил шпорой в бок коня и выехал из круга солдат к собравшейся толпе народа. - Люди города Праги! - громко и строго прозвучал его голос. - Смотрите и устрашайтесь! Так будет со всяким, кто осмелится ослушаться приказа его милости короля и окажет непочтение к воле и слову святейшего отца! Аминь! - И, гордо повернувшись, он медленно двинулся вслед за скакавшим во всю прыть комиссаром. За ним поспешили и все остальные. Позади них возник ропот толпы, перешедший в яростный крик: - Убийцы, убийцы!.. Проклятые!.. Толпа добежала до места казни и окружила его плотным шумящим кольцом. Высокая пожилая женщина во вдовьей одежде протиснулась через гущу народа, подошла к лежавшим телам и заботливо укрыла их белыми простынями: - Сыночки мои, сыночки... Мученики... - Позвольте, пани Людмила, мы их возьмем с собой. Подошедшие студенты бережно подняли тела, уложили их на наскоро сделанные носилки и с торжественным пением понесли в Вифлеемскую часовню, где они и были похоронены. Большая площадь Старого Места опустела, и осталась только длинная багровая дорожка запекшейся крови.
