– Остановимся на этом. Боюсь, мы зацикливаемся. Еще немного, и дело обернется чертовым буржуазным раутом, на который мы бы отказались пойти.
– Ну, ты ни от каких предложений не отказываешься, – говорит Барбара.
– По-моему, мы утрачиваем спонтанность, – говорит Говард, – мы ведь имели в виду непредсказуемую встречу.
– Хочу только спросить, – говорит Барбара, – сколько человек соберутся на эту непредсказуемую встречу? Я думаю об уборке.
– Надо все сделать с размахом, – говорит Говард. – Человек сто или больше.
– Ты считаешь, что вечеринка удастся, только если пригласить весь белый свет, – говорит Барбара. – А по окончании бросишь всю грязную посуду на меня.
– Ну, послушай! – говорит Говард. – Нам она необходима. Она необходима им.
– Твой энтузиазм, – говорит Барбара, – никогда не иссякает, а?
– Вот именно, – говорит Говард. – Вот почему я существую. Я сейчас засяду за телефон и сделаю двадцать пять звонков, и ты сделаешь двадцать пять. И вот она – наша вечеринка.
– Мартин намочил штаны пижамки, – кричит сверху Энн Петти.
– Переодень его в другие, – кричит Барбара снизу.
– Роджер, это Говард, – говорит Говард, держа у уха красную телефонную трубку. – Мы тут планируем заварушку. Да нет, не такую заварушку, а вечеринку.
На столе рядом со стулом Барбары лежит новая книга Р.Д. Лейнга; она берет ее в руки и начинает перелистывать.
– Непредсказуемая вечеринка, – говорит Говард. – На которой можно встретить кого угодно и делать что угодно.
– Или встретить что угодно и сделать кого угодно, – говорит Барбара.
– Барбара прекрасно и я прекрасно, – говорит Говард. – Готовы снова запрячься.
– О да, я прекрасно, – говорит Барбара. – Прекрасно, прекрасно, прекрасно.
– Нет-нет, – говорит Говард, – просто у Барбары на заднем плане приключилась шизофрения. Увидимся второго. И приводи любого, о ком предскажешь, что он окажется непредсказуемым.
– Вот что нам требуется, – говорит Говард, кладя трубку. – Люди.
– У тебя уже столько людей, сколько ты способен поглотить, – говорит Барбара.
– Нам нужны свежие, – говорит Говард, беря снова трубку, – кого мы знаем, что мы их не знаем? А, Генри, ты нам нужен, Генри. Можете вы с Майрой прийти на вечеринку?
Вот так Говард говорит по телефону и звонит двадцать пять раз, пока Барбара сидит в раскладном кресле с парусиновым сиденьем. Кэрки – современная супружеская пара и верят, что всякое дело следует разделять точно пополам – половину тебе, половину мне, будто разделяешь апельсин, – так, чтобы оба были равно причастны и никто никого не эксплуатировал. Кончив со звонками, они по-прежнему сидят в раскладных креслах с парусиновыми сиденьями, и Барбара говорит:
