Но нет, он настаивал: ему необходимо сопровождать сенсоры. Наблюдать! Несколько звонков, еще парочка скелетов и – готово! Крэндалл на борту «Энтерпрайза». В случае успеха экспедиций перед ним откроются новые двери, он поднимется еще на несколько ступенек: будет посматривать свысока на тех функционеров, у которых пришлось униженно выпрашивать разрешения на полет.
Да, сам добивался и… И вот все кончено: жизнь, стремления, амбиции.
И, что еще хуже, эти люди – Кирк и прочие – получают удовольствие от происходящего! Это светилось в их лицах, звенело в их голосах, было заметно в том, с какой быстротой и уверенностью отдавались и исполнялись приказания. Никакого страха, только рвение и ожидание чего-то. Даже скорее предвкушение. Им хоть бы что! Как будто это игра! Еще одно «приключение». Их ничуть не заботит, что могут никогда не вернуться домой. Их жизнь – здесь, на этом чертовом корабле, куда бы его ни занесло. Чем дальше – тем лучше. С самого первого момента, когда он только ступил на борт «Энтерпрайза», Крэндалл понял: эти люди не питают симпатии ни к нему; ни к кому-либо другому, кто не входит в их круг. Тон, взгляды – то враждебные, то снисходительные – не оставляли в том никаких сомнений.
Такое нерасположение питало само себя.
Его собственное нетерпение и злость стали еще сильнее, когда провал экспедиции уже не вызывал сомнений. Как только выяснилось, что получаемая информация бесполезна, он указал на это и попытался заставить их сократить время экспедиции, но его не послушались. Их насквозь милитаризованные мозги просто не способны правильно оценить ситуацию. Приказано исследовать пятнадцать аномалий, и они будут это делать, хотя уже после первых шести-семи стало понятно, что продолжать бессмысленно.
Но даже слепое повиновение было предпочтительнее того, что происходило сейчас, когда они свободны от приказов, от командования, от Совета. Как дети, которых отпустили с уроков. Готовы играть в свои опасные игры, не думая о последствиях. Тот факт, что играют они на чужом поле, и никто не знает ни правил игры, ни даже того, с кем играет, похоже, не смущает их. Все они – он сами – могут погибнуть, исчезнуть, мгновенно перестать существовать, и это никого не беспокоит!..
Крэндалл содрогнулся, вспомнив, с каким почти неприкрытым ликованием объяснял положение главный инженер.
Внезапно его осенило. А может быть, исчезновение ворот – обман, мошенничество? Может, они там, где и были? Что, если Кирк и остальные, эти искатели приключений, просто не хотят пока возвращаться домой? Что если вся эта ужасная история просто-напросто придумана, чтобы служить оправданием? А перед кем оправдывается? Да перед ним и теми, у кого еще остался здравый смысл.
