— Хуан, грузовик с прицепом!
Вдруг в прихожей, за занавеской, он заметил пылесос, слез с велосипеда, взял резиновую трубу и снова забрался на сиденье. Вернувшись в комнату, он отвязал форт и сказал себе: «А теперь надо залить бензин», снова сел на велосипед и с трубой в руках въехал в розовую ванную. Там он слез, попытался вставить кран в трубу, но это ему не удалось, и тогда он открыл кран и прижал к отверстию конец трубы. Часть струи разлеталась веером, обрызгивая красный свитер, лицо и волосы, но Кико ничего не замечал: его глаза были прикованы к другому концу трубы, откуда лилась тоненькая струйка, падая на заднюю часть велосипеда.
— Бензоколонка, — упоенно сказал себе Кико.
Он еще трижды крутанул кран, отвернув его до отказа, но брызги воды, сильнее ударяя по лицу, заставили его зажмуриться, и он смеялся от их щекотки. Вдруг откуда ни возьмись в дверях появилось сердитое лицо Доми.
— Что-то ты притих. Интересно, чем это ты здесь занимаешься?
Кико поскорее завернул кран.
— Я только заправляю грузовик, Доми, — виновато сказал он.
Доми схватилась за голову.
— Ох, господи! Ну, пускай на тебя полюбуется твоя мама. Уж она тебя подзаправит, не волнуйся. — Доми повернула голову и закричала: — Сеньора!
Кико, стоя посреди лужи, похлопывал ладошки одна о другую, словно отряхивал от воды; из-под мокрой челочки, прилипшей ко лбу, глаза его с непередаваемой печалью глядели в коридор, ожидая появления Мамы. Он услышал, как открылась кухонная дверь, затем раздались торопливые шаги и голос Доми, говоривший все с большим пылом:
— Идите сюда, сеньора. За этим не углядишь. Только посмотрите, на кого он похож! А кругом-то что делается!..
Кико ощутил странную слабость в ногах, но продолжал отряхивать ладони, замерев посреди лужи и глядя на дверь умоляющими глазами; однако, увидев лицо Мамы, понял, что виноват, и опустил голову, а Мама закричала: «Что за наказанье с этими детьми! Видеть их не могу!» И, схватив его левой рукой, правой принялась колотить по попе так, что ей самой стало больно. Из-под ее руки Кико смотрел на Хуана, который, появившись в дверях, строил ему гримасы и целился из воображаемого автомата: «та-та-та-та». Наконец Мама отпустила его, и Кико побежал укрыться в щели между кроватью Маркоса и шкафом; когда из школы вернулась Мерче, она заметила его, подошла, потрепала по голове и сказала:
— Ну, как дела, гномик?
Он искоса поглядывал на сестру и вдруг заорал:
— Дерьмо, задница, какашки!
