– Ах вот как… А послушай-ка меня, Канц. Не хочешь ли ты сыграть еще одну роль? Тоже тут, на Огайли. Каждый раз твое представление будет собирать прорву народа, и одежду тебе пошьем в Королевских мастерских покраше, чем эти отрепья. И жить будешь при дворце.
Беатрикс улыбнулась. Канц нахмурил брови. Все движения мысли отразились на его лице.
– Что-то я в толк не возьму, – начал он с осторожностью, – что вам от меня надобно… Королевским лицедеем, что ли, меня хотите сделать? Чтоб я про вас хорошо играл? Так я не сдюжу. Не лицедейская у меня природа, ваше величество. От нужды кривляюсь.
Тут улыбнулся и Ниссагль.
– Должность хаарского палача – вот о чем мы ведем речь. Имея навык на скотобойне, мастер Канц, вы могли бы отправлять должность палача в Хааре и казнить преступников, приговоренных судом королевы. Перед вами станут равны и последний бедолага, и первый вельможа. И возможно, однажды вы сойдетесь с Аргаредом.
Над столом воцарилась тишина. Канц, насупясь, глядел в сторону. Размышлял. Вспоминал…
***
Кожаная занавесь над лазом в хижину была откинута. Тоскливо пахло землей, сыростью, хвоей. Холод полз по спине. Канц горбился над тощим огоньком, мешал зелье, завязав рот мокрым куском холстины, чтобы не надышаться. Надышишься – пропал. Посинеешь и сдохнешь. Зелье лениво бурлило, вздувшиеся из розовой накипи пузыри со звоном лопались у чугунных стенок казанка. Возле ног была охапка мокрых от дождя стеблей цикуты, ядреных, хрустящих, с отвратительными кожистыми пазухами возле сморщенных молодых листьев. Обернутыми в свиную кожу руками он неуклюже ломал их и почерневшей разбухшей деревяшкой запихивал в казанок. Больше, больше отравы, больше густой розовой накипи. Терпеливая ненависть правила его тугими мыслями, подсказывая имена потаенных недобрых трав, опущенных в закопченный казанок. Следом за цикутой – волчьи ягоды и бурая труха собранных прошлой осенью поганых грибов. Он прикрыл казанок медным блюдом, придавил камнем и подбросил в огонь хворосту, которым было завалено пол-избушки. Не смыкая глаз, разбитый и утомленный, он следил за огнем три дня, а потом, сняв казанок с огня и зарыв его в землю, повалился спать на подстилку из колючих веток. Проснувшись, он не оглядываясь ушел из леса поискать заработка и подождать, пока дозреет то, что в казанке.
Он прошел мимо тихого хутора, и ноздри ему защекотала теплая вонь свинарников. Он обошел стороной Цитадель Аргаред, над которой величаво колыхались флаги.
