Время остановилось, и, точно во сне, я увидела себя на корабельном дворе Кламмока. Закутанная в черную вуаль клиентка стояла передо мной, а я ледяным тоном заверяла ее, что мой отряд не имеет обыкновения ронять посылки, вверенные его попечению. Одновременно в моей памяти с быстротой молнии вспыхивали и гасли воспоминания – воспоминания о тридцати годах безупречной службы. Я видела себя с посылками, десятками, сотнями посылок, которые я не только никогда не роняла, но зачастую и спасала от множества превратностей погоды, пути и человеческого нрава. За каких-то три удара сердца вся не запятнанная доныне карьера нунции пронеслась перед моим внутренним взором, а в это время черный как смоль гроб лениво, почти сладострастно дважды, трижды перекувырнулся в золотом утреннем воздухе и скрылся, шурша листвой, в поросшем зеленью овраге в двухстах саженях у нас под ногами.
И только когда зеленые волны сомкнулись над нашей кладью, мы как один уставились на Ниффта, который застыл на вершине каменистой гряды. Мне показалось, что на лице у него было написано: «Если я кинусь бежать сию минуту, догонят они меня или нет?»
До сего дня я убеждена, что именно о побеге вор и думал в ту минуту, но, надо отдать ему должное, он сразу же подавил это желание. Кашлянув, он сказал:
– Удара не было слышно. Значит, он застрял в ветвях! А поскольку я послужил опосредованной причиной этого… низвержения, то мне и справляться с его последствиями! – С этими словами он соскочил на дорогу и тут же бросился бежать во всю прыть.
До споров ли тут было? Он мчался не оглядываясь и, не последуй мы за ним, может быть, и вправду сделал бы все сам, но как он мог подумать, что мы оставим его одного?
Разумеется, спуститься в овраг прямо с того места, где мы стояли, было невозможно, и потому нам пришлось сначала добежать до развилки, повернуть в долину, а уже оттуда возвращаться к обрыву и оврагу под ним, прямо через заросли травы. Эфезионит всю дорогу бежал впереди; добряк Оломбо, хотя и пыхтел изо всех сил, стараясь не отставать и разделить с ним все опасности, которые могут выпасть на долю ведущего, оказался менее проворным, чем тощий бродяга, а тот, выставив вперед копье, знай себе вспарывал высокую, по грудь, траву, что само по себе было достойно восхищения, учитывая, какие твари могли там скрываться. Правда, к тому времени Мав свистнула наших шавок назад, и, хотя трава скрывала их по самую макушку, по дорожкам, которые они оставляли на поверхности зеленого потока, как лодки на реке, нам было видно, что они несутся впереди, куда не успел добежать даже Ниффт. Мы спускались прямо в поросший лесом овраг и радовались, что ворвемся туда не первыми.
