Руки Панкарда дрожали так, что Метки дребезжали в совке, но он все же донес их до шкатулки.
– А теперь, священник, возьми мешок и наполни его золотыми монетами среднего достоинства на десять сотен мер золота. Деньги вместе с Метками сегодня же ночью отвези в Храм А-Рака в Большой Гавани и передай Первосвященнику.
Открывая двери монетного хранилища, Панкард почувствовал, что бог уходит, и снова затрепетал, на этот раз от облегчения. У него едва хватило сил наполнить мешок.
Прелат поспешил со странным известием к Гельдерграбу. Но старший монах не случайно стал главой монастии: он никогда не спорил с распоряжениями А-Рака относительно финансов. Не мешкая ни минуты, он велел заложить экипаж и отправил Панкарда с мешком в столицу.
Колеса экипажа, в котором ехал Панкард, преодолели все восемь лиг залитой звездным светом дороги менее чем за час. На ступенях Храма А-Рака в Большой Гавани Панкарда встретил пономарь, который вкрадчивыми движениями взял из его рук мешок и шкатулку (чем вызвал немалую тревогу монаха) и повел его, к большому его изумлению, не в помещение синода в предназначенном для служителей храма крыле, где обычно обсуждались все финансовые вопросы, но внутрь самого святилища. Вместе они прошли через гулкую, затканную шелковыми полотнищами паутины пустоту и приблизились к возвышению, скрывавшему отверстие алтаря. На платформе пылали факелы, освещая наскоро сдвинутые ряды скамей, на которых расположились семь или восемь десятков человек. Все они слушали Первосвященника, который обращался к ним стоя. Появление Панкарда вызвало паузу: все молча следили за тем, как он идет по проходу, а он, подойдя к слушателям поближе, заметил, что почти у всех у них на головах были восьмиугольные шапочки бейлифов святилища.
– Добро пожаловать, прелат Панкард. Благодарю тебя за поспешность.
Вообще-то Пандагон и Панкард были знакомы еще в школе, и все же только располагающая улыбка Первосвященника придала робкому монаху смелости заметить, поднимаясь на платформу:
– Этот, э-э, ваш, э-э, пономарь взял десять… – Он тут же умолк, боясь совершить оплошность. Пандагон, однако, как раз не хотел сохранить сумму в тайне.
– Десять сотен мер золота, да, благодарю тебя, прелат. Это золото – составная часть тех мер предосторожности, для обсуждения которых мы и собрались сегодня здесь. Мер, направленных на защиту от вполне реальной опасности, грозящей сорвать церемонию Жребия сегодня ночью.
Пандагон обрадовался, увидев, как взгляды потрясенных слушателей сосредоточились на лежавшем у его ног мешке. Он и хотел произвести на них впечатление. Обычно совет Ста Двадцати – бейлифы и подчиненные им церковные старосты – встречался в крыле храмовых служителей. Сегодня Пандагон собрал их здесь потому, что знал по опыту: стоять у края пропасти уже означало ощущать трепет.
