Восьмая нога бога | страница 61



В три раза быстрее прежнего спустились мы в долину, не нарушая, однако, порядка. С выражением серьезности и достоинства на лицах пронеслись через лес, шаг в шаг промаршировали по мосту через реку. Но на самом деле это было беспорядочное бегство, вызванное паническим страхом отступление. Мы повстречали своего первого бога. Раньше нам казалось, что мы вполне готовы к этому событию, но оно застало нас врасплох. А самое главное – нам было стыдно. Мы испытали мучительное унижение, оставляя еще живого человека на верную смерть в челюстях иноземной пакости! Покинув этого несчастного, мы молчаливо подтвердили право чудовища пожирать людей и от этого чувствовали себя особенно гнусно. Договор стал истинным проклятием каждого из нас.

Когда мы добрались до следующего перевала, до захода солнца оставалось не больше часа. Ветер ерошил траву на макушках холмов, и я испытала несказанное облегчение от того, что мир кишащих пауками зарослей остался далеко внизу. Новая долина лежала впереди, но нам предстояло некоторое время идти вдоль хребта и заночевать в деревне, которая как раз показалась прямо по курсу. Хагия – зеленая и прекрасная страна. Выгоревшие на солнце травы высокогорья льнули к земле, точно кошачья шерсть под языком ветра. Долина под нами была как огромный изумрудный кубок, до половины заполненный тьмой, а на противоположном, светлом его краю кукольные домики под остроконечными крышами и еще какие-то величественные каменные здания нежились в золоте уходящего дня.

Пока я любовалась видом, у меня за спиной подал голос жизнерадостный Ниффт:

– Слушай-ка, Оломбо, вон те купола и шпили за крепостными стенами, прямо над тенью, видишь, – уж не одна ли из тех монастий, которыми славится эта земля? Мне доводилось слышать, что они, кроме всего прочего, еще и прекрасные образцы местной архитектуры.

Оломбо, бесхитростный, как и всегда, с приятелем, которого он уважал за умение и сноровку, подтвердил, что, по его мнению, кукольные домики далеко впереди и впрямь приводят на память описания прославленных денежных подвалов, которые ему доводилось слышать.

Тем временем мне пришло в голову, что в устах Ниффта рассуждения о хагианской архитектуре звучат по крайней мере неискренне. И тогда я спросила себя: сколь ни дико подобное предположение, но что, если этот человек не просто мошенник, обманщик, ловчила и надувала? А вдруг он самый что ни на есть настоящий вор? И пришел сюда – нашел же место – красть?