Не представляю, как долго продолжалось это состояние, но когда я наконец открыла глаза, то увидела, что нахожусь одна среди расчлененных туш. Руби поблизости не оказалось.
Вскоре на крыльце появилась старуха с пачкой газет в руках. Расстелив их между двумя тушами, она вновь принялась за своего оленя - вырезала из него печень, почки и еще теплое сердце. Все это она разложила на газетах.
- Отлично, - сказала она, стряхивая кровь с кончиков пальцев, - теперь ты.
Я онемела от страха.
- Давай же!
Мне удалось извлечь из мертвого тела оленя каждый орган. Когда я вырезала сердце, Руби схватила сердце своего оленя и, подняв над головой, устремила взор в темнеющее небо. Затем она запела на языке кри. Песня вошла в мое сердце, и я посмотрела на сияющую луну и на осеннее небо, словно видела их впервые. Руби медленно повернулась ко мне лицом. В ее глазах мерцал странный свет.
- Хей ииих хей йиих, - песня оборвалась, последовала пауза и затем женщина сказала: - Это называетсяпесня-мол- ния. Ее поют, чтобы успокоить дух оленя.
После этого Руби отрезала кусочек сердца и стала есть его, сделав знак, чтобы я сделала то же самое.
- О, нет! - застонала я.
Воткнув нож в сердце, я отрезала маленький кусочек и положила его себе в рот. Я жевала, борясь с отвращением. Мой рот наполнился кровью.
- Хо, - сказала Руби, одобрительно кивая головой.
Мы вновь приступили к работе - полностью освежева-туши и скатали шкуры. Дикие оленьи глаза белели под луной, но я уже не испытывала никакой жалости.
Следуя указаниям Руби, я отрезал а голову, вырезала бока и филей и бросала каждый кусок в картонную коробку. Куски пропитанного кровью мяса заняли четыре коробки. Кишки Руби швырнула собакам, сбежавшимся на запах. Они бросились на пищу с рычанием, а затем разбежались, унося в зубах куски кишок.
Когда разделка туш завершилась, я испытала огромное облегчение. Я так устала и все мое тело так оцепенело, что единственным моим желанием было отправиться в постель. Руби внесла коробку с мясом внутрь, затем вернулась за второй, после этого и за третьей. Когда же она пригласит меня к себе? Но Руби, казалось, и не думала возвращаться после того, как внесла в дом четвертую коробку. Я робко постучала в дверь окровавленным кулаком.
Она отворила дверь:
- Чего?
- Мне нужно помыть руки. Можно войти? И мне нужно где-то поспать.
- Помоешь утром, - она захлопнула дверь прямо перед моим носом.
- Погодите, где же я буду спать?
- Поспишь в своей машине,
