– Фамилия?
– Дойл. Полин Дойл. Моя дочь – Донна. Донна Тереза Дойл. Живем на Корана-стрит. Корана-стрит, пятнадцать. Мы живем вдвоем. Отец Донны умер, понимаете? Кровоизлияние в мозг три года назад, упал и умер. Что с моей девочкой?
Слезы мешали ей говорить. В трубке, несмотря на все ее старания держать себя в руках, слышались всхлипывания и шмыганье носом.
– Я вот что сделаю, миссис Дойл. Я пришлю к вам кого-нибудь, и вы ему подробно все расскажете, А пока скажите, сколько времени прошло с тех пор, как Донна пропала?
– Не знаю, – простонала Полин Дойл, – утром она пошла в школу и сказала мне, что вечером будет у Дон – это ее школьная приятельница. У них там какой-то опыт, который они готовят вместе. Когда к десяти она не вернулась, я позвонила маме этой девочки, и она сказала, что Донна к ним не приходила, а дочь – что ее и в школе не было.
Стоун посмотрел на часы. Четверть двенадцатого. Это означало, что почти пятнадцать часов девочка находится не там, где ей положено находиться. По правилам, беспокоиться еще рано. Но больше десяти лет, проведенных на службе в полиции, научили сержанта отличать важное от неважного.
– Перед этим вы с ней не ссорились? – мягко спросил он.
– Нет, – прорыдала миссис Дойл.
Она всхлипнула и перевела дыхание, чтобы успокоиться.
– Донна – единственное, что у меня есть. Ее голос звучал тихо и жалобно.
– Все может объясняться очень просто. Случается, что девочки в этом возрасте не приходят домой ночевать. А сейчас я хочу, чтобы вы поставили чайник, потому что через десять минут у вас будут двое наших сотрудников. Договорились?
– Спасибо… – С чувством внутренней опустошенности Полин Дойл растерянно положила трубку и уныло уставилась на стоявшую на телевизоре фотографию.
С фотографии ей улыбалась Донна. Кокетливая, искушенная улыбка говорила, что Донна вплотную подошла к границе, отделяющей ребенка от женщины. Ее мать закусила руку, чтобы не закричать, потом тяжело поднялась и двинулась внаправлении сияющей безупречной чистотой кухни.
К этому времени Донна Дойл была еще жива-здорова, разве что слегка пьяна.
Стоило принять решение, как все остальное были уже детали. Во-первых, официальное предложение, которое ради пущего эффекта должно было прийтись на ежегодный телемарафон, организуемый для сбора средств в помощь нуждающимся детям и каждый год приносивший миллионы. На глазах у восьми миллионов телезрителей Джеко опустился на одно колено и попросил Мики выйти за него замуж. Она сначала должным образом опешила, но потом растрогалась. Со слезами на глазах она сказала «да». Как и во всем остальном, имевшем отношение к их браку, в этой сцене не было ничего такого, чего нельзя было показать по телевизору на фоне водопада.
