Особенное удовольствие Шэз доставил заключительный абзац. Коротко, конспективно, но содержит всю необходимую информацию для читателя, который знает, что ему следует искать, подумала она. Вот бы раздобыть побольше газетных статей о Вэнсе и Мики Морган, особенно из бульварной прессы и разделов слухов и сплетен. Но обратиться с официальным запросом в любую из библиотек означало бы привлечь ненужное внимание. В таком щепетильном деле она не могла довериться даже личным связям. Она подумала, не поделиться ли с Тони своими новыми находками. В глубине души она знала, что их недостаточно, чтобы заставить его изменить точку зрения. Но кто-то же убивал девочек, и при прочих равных, учитывая протяженность во времени и количество косвенных улик, она оставалась по-прежнему верна мысли, что Джеко Вэнс – именно тот, кто ей нужен. Где-то кроется его слабое место, и она была полна решимости его отыскать.
Дежурный сержант засыпал в кружку с черным чаем вторую ложечку сахара и принялся лениво помешивать, глядя, как жидкость нехотя закручивается в медлительный водоворот, и словно ища для себя занятие, достаточно интересное, чтобы отвлечься от целого вороха бумаг, ждавшего тут же рядом на столе. Движение чая в кружке замедлилось, потом вовсе остановилось. Ничего не произошло. Вздохнув так глубоко, что вздох начинался уже где-то в области желудка, он взял папку, лежавшую сверху, и раскрыл ее.
Когда он был на второй странице сводки, появился наконец долгожданный повод отвлечься. Мгновенно, как будто лопнула удерживавшая ее резинка, его рука метнулась к телефону. «Полиция Глоссопа, сержант Стоун», – бодро сказал он.
Голос в трубке дрожал и срывался от еле сдерживаемого волнения, женщина старалась не разрыдаться. Не молодая, но и не старая, автоматически отметил про себя Питер Стоун, кладя перед собой листок.
– Моя дочь, – говорила женщина, – ее зовут Донна. Она сегодня не пришла домой. Ей всего четырнадцать. К подруге она не заходила. Я не знаю, где она. Помогите мне! Вы должны мне помочь! – ее голос сорвался, в нем был испуг.
– Я понимаю, вы очень расстроены, – ровным голосом отвечал Стоун. У него самого были дочери, но он не давал воли воображению, не позволяя себе думать о тех страшных вещах, которые могли с ними произойти. Иначе он вообще перестал бы спать. – Мне нужно будет уточнить у вас кое-какие детали, тогда мы, возможно, сумеем вам помочь.
Он нарочно говорил сугубо официально, сознательно замедляя развитие событий и желая внушить спокойствие обезумевшей от страха женщине на том конце провода:
