Копирайтер, чьи разработки никому не нужны.
Более того. Копирайтер, бездарность работ которого понимает он сам.
Человеку менее честолюбивому на это было бы наплевать. Есть возможность рубить фишку, есть возможность зарабатывать, есть возможность делать свое дело, пусть не так блестяще, но на кусок хлеба с маслом хватает. Чего еще нужно?
Нет.
Стремление к высокому основательно портило Борису жизнь.
Его не понимал никто. Ни друзья, ни клиенты, ни женщины.
По крайней мере, сам Борис так думал, играя и сознавая свою игру в непризнанного гения.
– Может, пойдем? – тихонько подала голос окончательно замерзшая женщина. – А?
Борис обернулся и долго смотрел на нее ничего не выражающими глазами.
– Холодно… – неуверенно пожаловалась женщина.
– Замерзла? – с не менее холодным сочувствием в голосе поинтересовался Борис.
– Да.
– Тогда пошли. Пошли тогда.
Каким-то особенным, исключительным тоном он сумел, сказав всего четыре слова, привить ей чувство вины.
Молча они вернулись по своим следам к автомобилю. Новенький «Сузуки Витара-Дуо» приветливо мигнул габаритами.
Борис сел за руль, ввел идентификационную карточку в приборную панель. Двигатель коротко рыкнул, завелся, выбросив облако синеватого дыма.
– Ну что, поехали? – непонятно к кому обращаясь, спросил Карасик.
– Поехали… – тихо прошептала женщина. Когда за окнами понеслись дорожные столбы, она окончательно утвердилась в решении оставить Бориса. Без всякого уважительного повода. Просто бросить. И все.
Что она и сделала этим же вечером.
Собрала какие-то вещи, избегая касаться того, что он когда-то дарил ей. Не из желания казаться скромной и честной, не будучи ни той ни другой, просто от сложного, подсознательного омерзения. Зашвырнула какие-то тряпки, белье, зубную щетку, безделушки, пару любимых дисков, документы, все в кучу, в одну спортивную сумку. Неловко пожала плечами. Буркнула что-то, не то «Прости», не то «Прощай». Кинула ключи от квартиры на столик и хлопнула дверью.
Все это время Борис сидел на незастеленной кровати и смотрел на нее понимающе, от чего на душе у женщины становилось еще более мерзко. Хотелось скандала, ссоры, криков, битья небьющейся посуды. Но повода не было. Поэтому она ограничилась лишь хлопком дверью.
– Дрянь, – произнес в пустоту квартиры Борис. – Дрянь и дура.
Он встал, подошел к зеркалу.
– А чего ты хотел? – спросило отражение. – Любви до гроба? Они жили счастливо и умерли в один день?
– Нет, – ответил Борис. – Я на это не рассчитывал.
