Алета с облегчением подумала, что мистера Хейвуда не видно, наверное, он уже на борту.
Она похолодела при мысли о том, что в последний момент для нее может не найтись каюты.
Алета опустила на лицо вуаль.
Помня слова ростовщика, она даже надела очки, которые носил ее отец, когда ездил в Швейцарию. Он купил их прямо там и потом объяснял:
– Снег так ярко блестел на солнце, что у меня разболелись глаза. Шведский посол предложил мне носить затемненные очки.
Покидая дом, Алета снова вспомнила об очках. Она знала, что отец хранит их в одном ящике с собачьими поводками и охотничьими перчатками. Перед тем, как спуститься вниз, к карете, Алета сунула очки в сумочку.
Сейчас она чувствовала себя так, словно очки защищают ее от всего мира.
Даже если бы мистер Хейвуд увидел девушку, он не узнал бы в ней дочь своего хозяина.
Кебмен удивленно посмотрел на девушку. Она выглядела совсем иначе, чем когда усаживалась в кеб.
Алета нашла носильщика, поручила ему свой багаж и направилась к трапу.
Ей приходилось путешествовать с отцом, и она знала, что, если у нее нет билета, она должна проследовать в каюту казначея.
Перед девушкой оказалось еще несколько людей. Когда, наконец, подошла ее очередь, Алета попросила каюту и с облегчением узнала, что свободные еще есть.
Она надеялась именно на это, потому, что каюты были довольно дорогими, и большинство путешественников предпочитало не тратиться на них.
Стюард отнес багаж в каюту Алеты. Когда он закрыл дверь, девушка с облегчением подумала, что теперь она в безопасности до самого Остенде.
Она уже пересекала Ла-Манш вместе с отцом и знала, что морская болезнь ей не грозит. Хотя море слегка волновалось, а ветер взбивал на волнах пенные барашки, Алета не чувствовала ни малейшего неудобства.
Только когда берег остался за горизонтом, девушка с удовольствием подумала, что взяла второй барьер.
«Я поступила умно, – похвалила она себя. – Но мистер Хейвуд не должен увидеть меня, когда мы будем в Остенде».
Наверное, подумала Алета, мистер Хейвуд, как и большинство мужчин, будет гулять по палубе и дышать морским воздухом.
Курьер забронировал для него лучшую каюту на борту парохода, ту, в которой когда-то путешествовали Алета с отцом. Отцу пришлась не по душе идея о том, чтобы все время оставаться в четырех стенах.
– Терпеть этого не могу, – твердо заявил он и почти все время, что пароход шел из Дувра в Кале, гулял по палубе.
Алета не желала быть замеченной – значит, ей придется оставаться в каюте до последнего.
