– Ты сядь, не нервничай, – сказал главный тихо, – тут еще такое дело…
– Какое дело?
Главный открыл ящик стола, достал свою знаменитую трубку, покрутил ее в руках и, вздохнув, положил назад: владельцы агентства не одобряли табакокурение. Владельцы выступали за здоровый образ жизни своих работников.
– Что случилось? – спросил Касеев.
– Твой материал о проституции на Территориях… – Главный кашлянул. – Ты ведь сейчас готовишь такой материал…
– Я его только готовлю… – Касеев почувствовал, как кровь прилила к лицу. – И еще пока никому не показывал. Кто-то рылся в моих материалах? Какая сволочь это делает? Мне говорили – я не верил ребятам, думал – врут, глаза испуганные делают… Или это ты лично решил проявить?..
Главный постучал пальцами по крышке стола, достал из кармана пиджака носовой платок и промокнул свой лоб. Покосился на селектор, стоявший на столе. И только тут Касеев сообразил, что селектор включен на передачу. Их кто-то слушает.
Касеев показал пальцем на пульсирующий зеленый огонек на селекторе. Главный пожал плечами. И так все ясно.
– Мне писать отходную? – спросил Касеев. – И конверт мне уже подготовлен?
– Почему? – удивился главный. – Из семи предложенных тобой материалов я забраковал только два. Ты же профессионал, Женя! С кем я работать буду, если не с тобой? С практикантами? Ты просто устал. И я устал… Нам всем стоило бы отдохнуть. У тебя ведь по графику скоро отпуск? По секрету…
Главный снова покосился на селектор.
– По секрету скажу – ты включен в список поощрений к четвертой годовщине агентства. Ты же с первого дня…
Женя встал и вышел. Ночью ему позвонили и отправили в командировку.
Как потом оказалось – в Клинику.
Пфайфер просветил Женю сразу же, как тот пришел в себя.
Касеев слушал молча, запрокинув голову. Глаза не болели, только чуть чесалось под повязкой, но прикасаться к бинтам было нельзя.
– Забавно, – сказал Касеев. – Я ни разу не был на Территориях, и вдруг… Повезло.
– Повезло, – согласился Пфайфер. – Завтра тебе снимут повязку, доктор обещал. И можно будет приступать.
– Братья?
– Братьев здесь нет. Я узнавал. Только люди. Врачи, пациенты – их тут адаптантами кличут – и те, кто поддерживает порядок и дисциплину.
– Дисциплину, – тихо повторил Касеев.
Он понимал, что должен был испытывать гораздо более сильные чувства по поводу происходящего. Что должен был злиться на все и всех, ненавидеть, наверное… И вместо этого ощущал только… что-то щемило в груди…
Касеев поднес руки к повязке.
